Полно гротескно изображает Гомер олимпийских богов. Поэт склоняется перед ними, всячески их идеализирует, воплощая в их антропоморфных образах силу Судьбы, могущество естественных стихий и свое представление о физической красоте человека. Олимпийцы бессмертные, в них воплощена мечта человека о жизни вечной и безропотной — в банкетах и играх. Отсюда и «гомерический» смех богов. Но олимпийцы не являются добрыми, они в принципе вне человеческой морали и лишь имитируют ее. «Божественный юмор для смертных часто означает настоящую трагедию» (О. Лосев), боги будто бы лично заинтересованы в ходе Троянской войны, в судьбах тех или других героев, но эта заинтересованность «пренебрежительная», с позиции зрителя. Жизнь людей — интересный театр для олимпийцев, не более.

Но именно эта оторванность Зевса, Геры, Аполлона от земли и обрекает их, наконец, на внутреннюю пустоту. Внешний вид их прекрасен, сила огромная, возможности безграничные, а мораль отчасти бессмысленная, никчемная, поведению часто присуща мелочность. Арес называет Афину «наглой мухой», за что богиня бросает в него огромным камнем, Гера ругает Афродиту за «бесстыдство», хотя сама прибегает к ее чарам, чтобы прельстить Зевса, а прекрасную Артемиду просто избивает и т.д.

Такое двоякое отношение к богам у Гомера было вызвано, очевидно, тем, что поэт интенсивно ощущал внутреннюю невозможность олимпийской языческой религии, которую он сам искренне разделял и воспевал. Вместе с тем его юмор шел в русле древней народной смеховой культуры.

Отклик этого двоякого серьезно-смехового отношения к олимпийским богам прослеживается в т.н. «гомеровских гимнах», которые гипотетически создавали певцы — «гомериды» в VII—VI ст. до н.э. В основном, это молитвенные обращения к богам, иногда — целые аретологии («биографии» божеств). С начала до конца пронизан тонким юмором гимн к Гермесу, который изображается как шельмивский ребенок и «вундеркинд», что крадет коров у Аполлона, изобретает лиру и этим музыкальным инструментом откупается от разгневанного бога Солнца.

Кстати, в «Илиаде» Зевс называет Гермеса тем, кому из богов приятнее всего вступать в дружбу с человеком (песня 24, В. 334—335). А если учесть, что Одиссей по родительской линии — правнук Гермеса, то становятся понятными многие качества этого героя — его ловкость, пронырство, хитроумие, склонность к «розыгрышам».




Влечение Гомера к эпически уравновешенному восприятию мира в целом с его светлыми и темными сторонами ощутимо и в знаменитых гомеровских сравнениях, развернутых и коротких, в двусоставных и простых эпитетах, во всем образном порядке поэм. Многие из этих сравнений стали традиционными в поэтике мировой литературы. Гомер силен не только в образном языке, а и в т.н. «автологичном» стихе, лишенном тропов.

О. Мандельштам восхищался гомеровским «списком кораблей» из второй песни «Илиады», где на 284 стихотворные строки (с 494 по 779) приходится 382 собственных имен — это названия племен, имена героев, островов, гор, целое военное сведение и список анкетных данных, преобразованные в высокую поэзию. Это свидетельствует о том, что поэт дорожит любой мелочью, тем паче, каждым человеком. Вдобавок, все эти сотни имен настолько благозвучные, красивые, настолько легко вписываются в ритм гекзаметра, что «каталог» становится замечательным примером поэзии.

История переводов гомеровских поэм начисляет свыше двух тысяч лет. Открывает ее латинский перевод «Одиссеи», сделанный в III ст. до н.э. римским поэтом Ливием Андроником. С того времени другие латинские переводы и переработки появлялись часто, как в Древнем Риме («Латинская Илиада» Бебия Италика, I ст. н.э.), так и в эпоху Возрождения в Италии, Франции, Германии. Удачными переводами Гомера на современный итальянский язык считаются работы поэтов XVIII— XIX ст. У. Фосколо и В. Монти. В XVIII ст. вышли из печати первые интересные переводы поэм на французском языке (Ж. Рошфор, А. Гоню). В 1615 г. был закончен первый талантливый перевод Гомера на английский, сделанный Дж. Чапменом, а в XVIII ст. еще большее одобрение получил перевод А. Поупа. И для Германии в конце XVIII ст. настало время массового знакомства с Гомером благодаря удачным переводам Й.Г. Фосса.

В Украине Гомер и его произведения были известны уже в XVII—XVIII ст. в разных учебных заведениях, в частности в Киевской академии и Львовской братской школе. Сюжеты, мотивы и образы гомеровского эпоса прослеживаются в творчестве Г. Сковороды, П. Билецкого-Носенко, П. Кулиша, Т. Шевченко, Г. Рыльского, Г. Зерова и др. На украинский язык поэмы Гомера полностью или частично перевели А. Навроцкий, С. Руданский, П. Кулиш, К. Климкович, П. Нищинский, Леся Украинка, И. Франко, В. Самойленко, А. Билецкий и др. В наше время «Одиссею» (1963) и «Илиаду» полностью перевел Борис Тен (1978). Для детей «Одиссею» (1969) и «Илиаду» (1974) мастерски пересказала К. Гловацкая.

Влияние Гомера на мировую культуру огромное. Он был авторитетом для античных философов и остается источником для изучения мировоззрения древних греков. По его текстам историки изучают «гомеровскую Грецию», т.е. быт и обычаи, социальную организацию и материальную культуру доклассической Эллады. Его словесная живопись помогает понять «геометрический стиль» древнеэллинского вазовой росписи. Он вдохновил античных скульпторов (Филиал, Поликтета, Лисиппа и др.) на создание образов, которые служат каноном красоты и совершенства человеческого тела. Гомеровско-Вергилиевскими сюжетами, образами, мотивами переполнено европейское изобразительное искусство, начиная с эпохи Возрождения: это полотна С. Боттичелли, П.П. Рубенса, X. ван Рейн Рембрандта («Гомер»), Н. Пуссена, Ж.Л. Давида, Э. Делакруа, В. Серова, П. Пикассо и др. художников. В музыке гомеровское начало значительно менее ощутимо, тем более что античное музыкальное достояние не сохранилось, но можно отметить оперную дилогию Г. Берлиоза «Троянцы» (50-е гг. XIX ст.), на которую его вдохновили «Энеида» и частично гомеровский эпос, оперетту Ж. Оффенбаха «Прекрасная Елена» (1864), в которой оригинально отобразился гомеровский «божественный» юмор, ирония над богами и героями.

Наиболее заметно влияние Гомера проявляется в поэзии. Гекзаметр стал каноническим размером для всей античной эпической традиции. Гомеру открыто подражал Вергилий в своей «Энеиде», гомеровские образы варьировали Катулл, Гораций, Овидий. Авторы средневековых рыцарских романов и поэм, не зная настоящего Гомера, вдохновлялись книгами его рассказчикам Дареса и Диктиса и создавали свои варианты рассказов о Троянской войне. Это «Роман о Трое» Б. де Сент - Мор, роман «О разрушении Трои» Г. де Колумна, «Троянская война» Конрада Вюрцбургского и др. (XII - XIII ст.). Начиная с эпохи Возрождения, Гомер вдохновил выдающихся творцов национальных эпосов. Особенно это влияние заметное в «Освобожденном Иерусалиме» Т. Тассо (1575), в «Лузиадах» (1569) Л. де Камоенса. Из Гомера и Вергилия позаимствовал много мотивов и образов Э. Спенсер для своей «Королевы фей» (1596). Позднее непосредственное влияние Гомера на писателей ослабевает, но он никогда не прекращается полностью, древний поэт остается одним из главнейших ориентиров в мире гуманистических ценностей. В XX ст. наиболее оригинальной попыткой создать современный вариант «Одиссеи» стал роман «Улисс» (1921) Дж. Джойса.