Линия Тригорина в комедии как бы нарочито снижена, прозаизирована. Его личность лишена всякого ореола «знаменитого писателя, любимца публики». Т. ходит в «рваных ботинках и брюках в клетку»; любит удить рыбу и «радуется, что поймал двух голавлей»; старается не привлекать к себе внимания; не разучился «конфузиться» от похвал; «вялый, рыхлый, всегда покорный», он лишен «характера»; волнуется и начинает сердиться, лишь говоря о своем писательстве; пишет «мило, талантливо», но «хуже Тургенева». Ему нет сорока лет, но он уже утомлен жизнью, которою «сыт по горло» и которую сам называет «дикой». Тригорин не любит «толкаться» и считает, что в литературе «всем хватит места» — и старым и новым писателям.

Тригорин прежде всего — мастеровой литературы, профессионал, чье внимание занято тем, чтобы «выуживать» из жизни, как рыбу из озера, слова и фразы, факты биографий, картины природы, запирая их в свою «литературную кладовую» и превращая в сравнения и сюжеты (знаменитое «облако, похожее на рояль»).

Укорененность в профессии человечески и творчески сближает его с Аркадиной, делает его жизнь «завершенной», законченной. На образ Т. падает отсвет столь же завершенных судеб: Дорна («Уже поздно менять свою жизнь») и Сорина («Хочешь — не хочешь, живи…»). Любовь Нины Заречной привела в волнение его чувства, вызвала желание жить, любить и чувствовать так же свежо и искренно, как чувствует она. Но инерция житейской обыденности, необходимость день и ночь «писать, как на перекладных», делают невозможным для него отказ от всего, что уже состоялось и отстоялось, что приняло законченные формы его литературного мастерства и его жизни.

В последнем действии, глядя на сделанное по его заказу чучело чайки, он не может вспомнить, что же с этим связано. У него мотив созрел, надо только «возобновить в памяти место действия». Конечно, он помнит «сюжет для небольшого рассказа», записанный тогда же, два года назад, в записную книжку. Он забыл другое — не «мотив» и не «сюжет». Он забыл связанные с этим сюжетом чувства, «похожие на нежные, изящные цветы», забыл свое волнение, свои надежды на обновленную жизнь. Четырежды повторенное «Не помню!» говорит о том, как «задавлены» в нем эти воспоминания последующей тяжестью жизни, когда он два года разрывался между Аркадиной и Ниной. Его жизнь, в сущности, действительно «съедена» им самим.