Корабль, на котором Робинзон Крузо отправился в путешествие, во время шторма потерпел аварию: сел на мель. Вся команда погибла, кроме одного моряка. Это и был Робинзон Крузо, которого волной выбросило на необитаемый остров.

От имени главного героя ведется повествование событий в романе. Рассказывается, как Робинзон Крузо смог спасти с корабля нужные ему вещи, как он был поражен мыслью: если бы команда не испугалась шторма и не покинула корабль, все остались бы живы.

Прежде всего я положил на плот все доски, которые нашел на корабле, а на них поставил три матросские сундучки, сломав у них перед этим замки и опустошив их. Хорошо взвесив, которые из вещей нужные, я отобрал их и наполнил ими все три ящика. В одну из них я составил пищевые припасы: рис, сухари, три головки голландского сыра, пять больших кусков вяленой козлятины, которая была на корабле основной пищей, и остатки зерна для кур, которых мы взяли с собой и давно уже с 'ели. Это был ячмень вперемежку с пшеницей; к великому моему сожалению, впоследствии оказалось, что его испортили крысы…

После долгих поисков я нашел ящик нашего плотника, и это была драгоценная находка, которой я не отдал бы в то время за целый корабль золота. Я поставил на плот этот ящик, даже не заглянув в нее, потому что приблизительно знал, какие в ней инструменты.

Теперь мне оставалось запастись оружием и зарядами, В кают-компании я нашел две замечательные охотничьи ружья и два пистолета, которые и переправил на плот вместе с несколькими пороховницах, небольшой сумкой с дробью и двумя старыми ржавыми шпагами. Я знал, что на корабле было три бочки пороха, только не знал, где их хранил наш канонир1. Но, поискав хорошо, я нашел все три: одна подмокшие, а две были совсем сухие, и я перетащил их на плот вместе с оружием…

Теперь мне предстояло осмотреть окрестности и выбрать себе удобное место для жилья, где я мог бы составить свое имущество, не боясь, что оно пропадет. Я не знал, куда попал: на континент или на остров, в заселенную или незаселенную страну; не знал, угрожают мне хищные звери, или нет…

Я сделал еще одно открытие: нигде не было видно ни клочка возделанной земли – остров, по всем признакам, был необитаемый, может, здесь жили хищники, однако пока я ни одного не видел; зато птиц было множество, правда, совсем мне неизвестных…

Теперь меня больше беспокоило, как защитить себя от дикарей, если такие появятся, и от хищников, если они водятся на острове…

Вместе с тем я хотел соблюсти несколько условий, крайне для меня нужных: во-первых – здоровая местность и пресная вода, о чем я уже упоминал, во-вторых – убежище от жары, в-третьих – безопасность от хищников, как двуногих, так и четвероногим, и, наконец, в-четвертых, с моего жилища должно быть видно море, чтобы не потерять случаю освободиться, если бы Бог послал какой корабль, потому что мне не хотелось отказываться надежды на спасение…

Прежде чем поставить палатку, я обвел перед углублением полукруг, ярдов десять радиусом и, следовательно, с двадцать – диаметром.

В это полукруг я понабивав в два ряда крепких кольев, загнав их так глубоко, что они стояли твердо, как сваи. Верхние концы кольев я заострил…

Дверей в ограде я не пробил, а перелизав через частокол с помощью короткой лестницы. Войдя к себе, я забирал лестницу и, чувствуя себя надежно отгороженным от всего мира, мог спокойно спать ночью, что при других условиях, как мне казалось, было бы невозможно. Тем не менее, как оказалось позже, все эти меры предосторожности против мнимых врагов были не нужны…

Мое положение казалось мне очень печальным. Меня забросило ужасным штормом на остров, который лежал далеко от места назначения нашего корабля и за несколько сотен миль от торговых путей, и я имел все основания полагать, что так судило небо и здесь, в этом уединенном и одиночестве, мне придется кончить свои дни. Обильные слезы текли по моему лицу, когда я думал об этом…

Прошло дней десять или двенадцать, и мне пришло в голову, что я, за неимением книг, пера и чернил, потеряю счет дням и наконец перестану отличать будни от праздников. Чтобы предотвратить это, я поставил немалый столб на том месте берега, куда меня забросило море, и, виризьбившы на широкой деревянной доске буквами надпись: «Здесь я ступил на берег 30 сентября 1659», приколотил накрест к столбу.

На этом четырехугольном столбе я каждый делал ножом зарубку; каждый седьмой день, делал вдвое длиннее – это означало воскресенье; первое число каждого месяца я отмечал еще длиннее Зарубин. Так я вел свой календарь, отмечая дни, недели, месяцы и годы.

Нельзя не упомянуть также, что у нас на корабле были две кошки и собака – я расскажу в свое время интересную историю жизни этих животных на острове. Обоих кошек я перевез на берег с собой; что касается собаки, то он спрыгнул с корабля сам и приплыл ко мне на второй день после того, как я перевез мой первый груз. Он был мне верным слугой много лет…

Как уже сказано, я взял с корабля перья, чернила и бумагу. Я экономил их как только мог и, пока у меня было чернила, бережно записывал все, щслучалось, когда же его не стало, пришлось бросить записи, я не умел сделать себе чернил и не мог придумать, чем его заменить…

Настало время, когда я начал серьезно размышлять над своим положением и обстоятельствами, в которые я попал, и принялся записывать свои мысли – не для того, чтобы оставить их людям, которым придется испытать то же, что и мне (вряд ли найдется много таких людей), а чтобы выразить все, что меня мучило и грызло, и этим хоть немного облегчить свою душу. И как мне было тяжело, ум мой медленно преодолевал отчаяние. Я по мере сил старался утешить себя мыслью, что могло бы произойти еще хуже, и противопоставлял злу добро. Вполне справедливо, будто прибыли и затраты, записывал я все беды, которые пришлось мне испытать, а рядом – все радости, выпавшие на мою долю.

Зло

Меня забросило на ужасный, необитаемый остров и я не имею никакой надежды на спасение.

Я бы выделен и отделен от всего мира и обречен на горе.

Я стороне от всего человечества; я отшельник, изгнанный из человеческого общества.

У меня мало одежды, и скоро мне нечем будет прикрыть свое тело.

Я беззащитен против нападения людей и зверей.

Мне не с кем поговорить и успокоить себя.

Добро

Но я жив, я не утонул, как все мои товарищи.

Зато я отмечен из всего нашего экипажа тем, что смерть пощадила только меня, и тот, кто так странно спас меня от смерти, вызволит меня из этого безрадостного положения.

Но я не умер с голоду и не погиб в этом пустынном месте, где человеку не из чего жить.

Но я живу в жарком климате, где я вряд ли носил бы одежду, если бы и имел его.

Но я попал на остров, где не видно таких хищных зверей, как на берегах Африки. Что было бы со мной, если бы меня выбросило туда?

Но Бог сотворил чудо, пригнав наш корабль так близко к берегу, что я не только успел запастись всем необходимым для удовлетворения моих повседневных нужд, но и имею возможность обеспечить себе пропитание до конца моих дней.

Все это неопровержимо свидетельствует, что вряд ли на свете было когда-нибудь такое злое положение, где рядом плохого не нашлось бы чего хорошего, за что следовало бы благодарить: горький опыт человека, потерпела самый несчастья на земле, показывает, что у нас всегда найдется утешение, которое в счете добра и зла надо оприходовать. «

Внимание Робинзона Крузо заинтересовали дикари-каннибалы, которые привозили на Робинзонов остров пленных для жертвенного обряда. Робинзон решил спасти одного из несчастных, чтобы этот человек стал утешением в его одинокой жизни, а также, возможно, и проводником для переправы на материк.

Однажды счастье улыбнулось Робинзону: один из пленных дикарей-каннибалов убежал от своих палачей, которые преследовали пленного.

Я убедился, что расстояние между ними все увеличивается и что, когда ему удастся пробежать так еще с полчаса, они его не поймают.

От моего замка их отделяла бухточка, уже не раз упоминавшаяся мною в начале повествования: та самая, куда я причаливал со своими плотами, когда перевозил Имущество из нашего корабля. Я ясно видел, что беглец должен будет переплыть ее, иначе его поймают. Действительно, он, не задумываясь, бросился в воду, хотя был именно приток, по каким-либо тридцать взмахов переплыл бухточку, вылез на противоположный берег и, не замедляя темпа, помчался дальше. Из трех его преследователей только двое бросились в воду, а третий не решился, потому, видимо, не умел плавать. Он нерешительно постоял на берегу, посмотрел вслед двум другим, а потом медленно пошел назад.

Так в Робинзона появился друг, которого он назвал Пятница на честь дня недели, когда произошло событие освобождения пленного.

Это был хороший парень, высокий, безукоризненно выстроенный, с ровными, крепкими руками и ногами и хорошо развитым телом. На вид ему было лет двадцать шесть. В его лице не было ничего дикого или жестоким. Это было мужественное лицо с мягким и нежным выражением европейца, особенно когда он улыбался. Волосы у него были длинные и черные, но не кудрявые, как овечья шерсть; лоб высокий и широкий, глаза живые и блестящие; цвет кожи не черный, а смуглый, но не того желто-рыжего гадкого оттенка, как у бразильских или Виргинских индейцев, а скорее оливковый, очень приятный для глаз, хотя его и трудно описать. Лицо у него было круглое и полное, нос – небольшой, но совсем не приплюснутый, как у негров. К тому же у него был хорошо очерченный рот с тонкими губами и правильной формы, белые, словно слоновая кость, превосходные зубы.
Никто еще, пожалуй, не имел такого ласкового, такого верного и преданного слуги, как мой Пятница: ни гневливости, ни упрямства, ни своеволия; всегда добрый и услужливый, он прислонился ко мне, как к родному отцу. Я уверен, что если бы надо было, он отдал бы за меня жизнь. Свой верность он доказал не раз, так вот: скоро у меня исчезли малейшие сомнения, и я убедился, что совсем не нуждаюсь предостережения «.

Однако Робинзон Крузо был обережною человеком: он не сразу бросился к лодке, что причалил от корабля к берегу.

Среди 11-ти человек трое были пленными, которых и решили высадить на этот остров. Робинзон от пленных узнал, что это – капитан, его помощник и один пассажир; корабль захвачен мятежниками, и капитан поручает Робинзону роль вожака в борьбе с мятежниками. Тем временем на берег высаживается еще одна шлюпка – с пиратами. Во время схватки погибает часть мятежников, а другие – кажутся команде Робинзона.

Так для Робинзона открылась возможность вернуться домой.

Пятерых заложников, сидевших в пещере, я решил никуда не пускать. Дважды в день Пятница давал им еду и питье; двое других пленных приносили еду на определенное место, и оттуда пятницу принимал их. Тем двум заложником я показался в сопровождении капитана. Он им сказал, что я – доверенное лицо губернатора, мне поручено присматривать за пленными, без моего разрешения они не имеют права никуда отлучаться и при первом же ослушания их закуют в кандалы и посадят в замок…

Теперь капитан мог беспрепятственно снарядить две лодки, починить пробоину в одном из них и подобрать для них команду. Он назначил командиром одной шлюпки своего пассажира и дал ему четырех человек, а сам со своим помощником и с пятью матросами сел во вторую шлюпку. Они рассчитали время так точно, что подошли к кораблю в полночь. Когда с корабля уже можно было их услышать, капитан приказал Робинзону окликнуть экипажа и сказать, что они привезли людей и шлюпку и что им пришлось долго искать их, и еще рассказать им что-нибудь, лишь бы отвлечь внимание разговорами, а между тем пристать к борту. Капитан с помощником первого сбежали на палубу и прикладами ружей сбили с ног второго помощника капитана и корабельного плотника. При поддержке своих матросов они захватили в плен всех находившихся на палубе и на шканцах, а затем начали запирать люки, чтобы задержать остальные внизу…

Помощник капитана позвал на помощь, несмотря на свою рану, ворвался в каюту и прострелил новому капитану голову; пуля попала в рот и вышла ухом, убив бунтовщика наповал. Тогда весь экипаж сдался, и больше не было пролито ни капли крови. Когда уже было по всему, капитан приказал сделать семь пушечных выстрелов, как мы условились заранее, чтобы известить меня об успешном окончании дела. Ожидая этого сигнала, я провартував на берегу до двух часов ночи. Можете себе представить, как я обрадовался, услышав его.

Отчетливо услышав все семь выстрелов, я лег и, усталый тревогами этот день, крепко заснул. Меня разбудил гром нового выстрела. Я мигом вскочил и услышал, что кто-то зовет меня: «Губернатор, губернатор!» Я сразу же узнал голос капитана. Он стоял над моей крепостью, на холме. Я быстро поднялся к нему, он сжал меня в объятиях и, показывая на корабль, проморив:

- Мой дорогой друг и спасителю, вот ваш корабль! Он ваш со всем, что есть на них, и со всеми нами.

Так покинул я остров 19 декабря 1686, согласно корабельными записями, пробыв на нем двадцать восемь лет, два месяца и девятнадцать дней. Из этого второго плена меня освободили того же числа, которого я когда бежал на баркасе от салеських мавров.

После долгого морского путешествия я прибыл в Англию 11 июня 1687, пробыв отсутствующим тридцать пять лет.

В основу сюжета книги Д. Дефо положена история шотландского матроса Александра Селькирха, который прожил на необитаемом острове Мас-а-Тьерра в полном одиночестве 4 года и 4 месяца.

А. Селькирх – прототип Р. Крузо. Прототип – это реально существующая личность, которая стала прообразом для создания литературного персонажа.

Роман Д. Дефо «Робинзон Крузо» насыщенный необычными событиями и неожиданными приключениями, его сюжет разворачивается в связи с судьбой главного героя, потому и называется приключенческим или авантюрным (с приключенческой повести вы уже встречались в 5 классе – это «Приключения Тома Сойера «Марка Твена).

Заслуга и новаторство Д. Дефо заключаются в том, что он воспевает тяжелую будничный труд человека, его ум, силу духа, способность выживать в самых тяжелых условиях. Д. Дефо, таким образом, начал огромное количество «робинзонад» – произведений, в которых изображается борьба людей за выживание.