В клубе крупного промышленного города — аншлаг. Зал набит битком, люди стоят в проходах. Событие незаурядное: опубликован роман молодого местного писателя. Участники читательской конференции хвалят дебютанта: трудовые будни отражены точно и ярко. Герои книги — воистину герои нашего времени. А вот об их «личной жизни» можно поспорить, считает один из ведущих инженеров завода Дмитрий Коротеев. Типического здесь ни на грош: не мог серьезный и честный агроном полюбить женщину ветреную и кокетливую, с которой у него нет общих духовных интересов, в придачу — жену своего товарища! Любовь, описанная в романе, похоже, механически перенесена со страниц буржуазной литературы!

Выступление Коротеева вызывает жаркий спор. Более других обескуражены — хотя и не выражают этого вслух — ближайшие его друзья: молодой инженер Гриша Савченко и учительница Лена Журавлева (ее муж — директор завода, сидящий в президиуме конференции и откровенно довольный резкостью критики Коротеева).
Спор о книге продолжается на дне рождениия Сони Пуховой, куда приходит прямо из клуба Савченко. «УМНЫЙ человек, а выступал по трафарету! — горячится Гриша. — Получается, что личному — не место в литературе. А книга всех задела за живое: слишком часто еще мы говорим одно, а в личной жизни поступаем иначе. По таким книгам читатель истосковался!» — «Вы правы, — кивает один из гостей, художник Сабуров. — Пора вспомнить, что есть искусство!» — «А по-моему, Коротеев прав, — возражает Соня. — Советский человек научился управлять природой, но он должен научиться управлять и своими чувствами...»

Лене Журавлевой не с кем обменяться мнением об услышанном на конференции: к мужу она уже давно охладела, — кажется, с того дня, когда в разгар «дела врачей» услышала от него: «Чересчур доверять им нельзя, это бесспорно». Пренебрежительное и беспощадное «ИМ» потрясло Лену. И когда после пожара на заводе, где Журавлев показал себя молодцом, о нем с похвалой отозвался Коротеев, ей хотелось крикнуть: «Вы ничего не знаете о нем. Это бездушный человек!»

Вот еще почему огорчило ее выступление Коротеева а клубе: уж он-то казался ей таким цельным, предельно честным и на людях, и в беседе с глазу на глаз, и наедине с собственной совестью...

Выбор между правдой и ложью, умение отличить одно от другого—к этому призывает всех без исключения героев повести время «оттепели». Оттепели не только в общественном климате (возвращается после семнадцати лет заключения отчим Коротеева; открыто обсуждаются в застолье отношения с Западом, возможность встречаться с иностранцами; на собрании всегда находятся смельчаки, готовые перечить начальству, мнению большинства). Это и оттепель всего «личного», которое так долго принято было таить от людей, не выпускать за дверь своего дома. Коротеев — фронтовик, в жизни его было немало горечи, но и ему этот выбор дается мучительно. На партбюро он не нашел в себе смелости заступиться за ведущего инженера Соколовского, к которому Журавлев испытывает неприязнь. И хотя после злополучного партбюро Коротеев изменил свое решение и напрямую заявил об этом завотделом горкома КПСС, совесть его не успокоилась: «Я не вправе судить Журавлева, я — такой же, как он. Говорю одно, а живу по-другому. Наверное, сегодня нужны другие, новые люди — романтики, как Савченко. Откуда их взять? Горький когда-то сказал, что нужен наш, советский гуманизм. И Горького давно нет, и слово «гуманизм» из обращения исчезло — а задача осталась. И решать ее — сегодня».
Причина конфликта Журавлева с Соколовским — в том, что директор срывает план строительства жилья. Буря, в первые весенние дни налетевшая на город, разрушившая несколько ветхих бараков, вызывает ответную бурю — в Москве. Журавлев едет по срочному вызову в Москву, за новым назначением (разумеется, с понижением). В крахе карьеры он винит не бурю и тем более не самого себя — ушедшую от него Лену: уход жены — аморалка! В старые времена за такое... И еще виноват в случившемся Соколовский (едва ли не он поспешил сообщить о буре в столицу): «Жалко все-таки, что я его не угробил...»

Была буря — и унеслась. Кто о ней вспомнит? Кто вспомнит о директоре Иване Васильевиче Журавлеве? Кто вспоминает прошедшую зиму, когда с сосулек падают громкие капли, до весны — рукой подать?..

Трудным и долгим был — как путь через снежную зиму к оттепели — путь к счастью Соколовского и «врача-вредителя» Веры Григорьевны, Савченко и Сони Пуховой, актрисы драмтеатра Танечки и брата Сони художника Володи. Володя проходит свое искушение ложью и трусостью: на обсуждении художественной выставки он обрушивается на друга детства Сабурова — «за формализм». Раскаиваясь в своей низости, прося прощения у Сабурова, Володя признается себе в главном, чего он не осознавал слишком долго: у него нет таланта. В искусстве, как и в жизни, главное — это талант, а не громкие слова об идейности и народных запросах.

Быть нужной людям стремится теперь Лена, нашедшая вновь себя с Коротеевым. Это чувство испытывает и Соня Пухова — она признается самой себе в любви к Савченко. В любви, побеждающей испытания и временем, и пространством: едва успели они с Гришей привыкнуть к одной разлуке (после института Соню распределили на завод в Пензе) — а тут и Грише предстоит неблизкий путь, в Париж, на стажировку, в группе молодых специалистов.

Весна. Оттепель. Она чувствуется повсюду, ее ощущают все: и те, кто не верил в нее, и те, кто ее ждал — как Соколовский, едущий в Москву, навстречу с дочерью Машенькой, Мэри, балериной из Брюсселя, совсем ему не знакомой и самой родной, с которой он мечтал увидеться всю жизнь.