Бельгия – страна молодая, она образовалась в 1830 г., отделилась от Голландии. Первый значительный бельгийский писатель Шарль де Костер. Ему принадлежит известнейший роман «Легенда об Уленшпигеле» (1867). Это обработанные и сведённые воедино народные сказания о весёлом и справедливом Тиле Уленшпигеле, защитнике народа. Жил он в 16 веке, когда Фландрия (старинное название Бельгии) находилась под властью жестоких испанцев.
Отца Тиля – Клааса испанская инквизиция сожгла на костре (что-то не так сказал). Тиль посвятил свою жизнь борьбе за освобождение родины. Мать повесила ему на грудь мешочек с пеплом отца. Лейтмотив романа – фраза Тиля, ставшая крылатой: «пепел Клааса стучит в моё сердце» – я не успокоюсь, пока не отомщу. Книга страшная и смешная. Тиль остроумно насмехается над богачами, власть придержащими, обманывает их. Но исполнить свой долг ему не удаётся, восстание терпит поражение, Тиль погибает, но в самом конце воскресает. Он дух Фландрии, дух народа, который нельзя убить. Русский поэт 20 века Евгений Евтушенко написал замечательное стихотворение, в котором Уленшпигель оживает в середине 20 века и ищет нацистов, фашистов, избежавших наказания после окончания Второй мировой войны:
Монолог Тиля Уленшпигеля.
Я человек — вот мой дворянский титул.
Я, может быть, легенда, может, быль.
Меня когда-то называли Тилем,
И до сих пор — я тот же самый Тиль.
У церкви я всегда ходил в опальных
И доверяться богу не привык.
Средь верующих — то есть ненормальных
Я был нормальный, то есть еретик.
Я не хотел кому-то петь в угоду
И получать подачки от казны.
Я был нормальный — я любил свободу
И ненавидел плахи и костры.
И я шептал своей любимой — Неле
Под крики жаворонка на заре:
«Как может бог спокойным быть на небе
Пока убийцы ходят по земле?»
И я искал убийц… Я стал за бога.
Я с детства был смиренней голубиц,
Но у меня теперь была забота —
Казнить своими песнями убийц.
Мои дела частенько были плохи,
А вы торжествовали, подлецы,
Но с шутовского колпака эпохи
Слетали к черту, словно бубенцы.
Я был сожжен, повешен и расстрелян
На дыбу вздернут, сварен в кипятке,
Но оставался тем же менестрелем,
Шагающим по свету налегке.
Гудели печи смерти, не стихая.
Мой пепел ворошила кочерга.
Но, дымом восходя из труб Дахау
Живым я опускался на луга.
Смеясь над смертью — старой проституткой,
Я на траве плясал, как дождь грибной,
С волынкою, кизиловою дудкой,
С гармошкою трехрядной и губной.
Качаясь тяжко, черные от гари
По мне звонили все колокола,
Не зная, что, убитый в Бабьем Яре
Я выбрался сквозь мертвые тела.
Мне кое с кем хотелось расквитаться.
Не мог лежать я в пепле и золе.
Грешно в земле убитым оставаться,
Пока убийцы ходят по земле!
И я ищу, ищу не отдыхая,
Ищу я и при свете, и во мгле…
Трубите, трубы грозные Дахау,
Пока убийцы ходят по земле!
И вы из пепла мертвого восстаньте,
Укрытые расползшимся тряпьем,
Задушенные женщины и старцы,
Идем искать душителей, идем!
Восстаньте же, замученные дети,
Среди людей ищите нелюдей
И мантии судейские наденьте
От имени всех будущих детей!
От имени Земли и всех галактик,
От имени всех вдов и матерей
Я обвиняю! Кто я? Я голландец.
Я русский. Я француз. Поляк. Еврей.
Я человек — вот мой дворянский титул.
Я, может быть, легенда, может, быль.
Меня когда-то называли Тилем,
И до сих пор — я тот же самый Тиль.
И посреди двадцатого столетья
Я слышу — кто-то стонет и кричит.
Чем больше я живу на этом свете,
Тем больше пепла в сердце мне стучит!
