В отношении к заимствованным словам нередко сталкиваются две крайности: с одной стороны, перенасыщение речи иностранными словами, с другой – отрицание их, стремление употребить только исконное слово. При этом в полемике часто забывают о том, что многие заимствованные слова совершенно обрусели и не имеют эквивалентов, являясь единственным наименованием соответствующих реалий (вспомним пушкинское: Но панталоны, фрак, жилет – всех этих слов на русском нет…). Отсутствие научного подхода к проблеме освоения иноязычной лексики проявляется и в том, что ее употребление порой рассматривается в отрыве от функционально – стилевого закрепления языковых средств: не учитывая, что в одних случаях обращение к иноязычным книжным словам стилистически не оправданно, а в других – обязательно, так как эти слова составляют неотъемлемую часть лексики, закрепленной за определенным стилем, обслуживающим ту или иную сферу общения.
В разные периоды развития русского литературного языка оценка проникновения в него иноязычных элементов была неоднозначной. Кроме того, с активизацией процесса лексических заимствований обычно усиливается и противодействие ему. Так Петр I требовал от своих современников писать «как можно вразумительней», не злоупотребляя нерусскими словами. М. В. Ломоносов в своей «теории трех штилей», выделяя в составе русской лексики слова различных групп, не оставилместа для заимствований из не славянских языков. А создавая русскую научную терминологию, Ломоносов последовательно стремился находить в языке эквиваленты для замены иноязычных терминов, подчас искусственно перенося подобные образования в язык науки. Против засорения русского языка модными в то время французскими словечками выступали и А. П. Сумароков, и Н. И. Новиков.
Однако в XIX в. акценты сместились. Представители карамзинской школы, молодые поэты во главе с Пушкиным, вынуждены били бороться за использование лексических заимствований на русской почве, поскольку они отражали передовые идеи французского просветительства. Не случайно царская цензура вытравляла из языка такие заимствованные слова, как революция, прогресс.
В первые годы советской власти самой насущной культурно – просветительской задачей стала ликвидация неграмотности. В этих условия крупные писатели и общественные деятели выдвигали требования простоты литературного языка, предлагая заменить книжные заимствованные слова русскими синонимами (не конденсация, а сгущение – М. Горький).
В наше время вопрос о целесообразности использования заимствований связывается с закреплением лексических средств за определенными функциональными стилями речи. Иностранная терминологическая лексика является незаменимым средством лаконичной и точной передачи информации в текстах, предназначенных для узких специалистов, но может оказаться и непреодолимым барьером для понимания научно – популярного текста неподготовленным читателем.
Следует учитывать и наметившуюся в наш век научно -технического прогресса тенденцию к созданию международной терминологии, единых наименований понятий, явлений современной науки, производства, что также способствует закреплению заимствованных слов, получивших интернациональный характер.
Приток заимствований в русский язык особенно увеличился в 90-е годы. Это связанно с изменениями в сфере политической жизни, экономики, культуры и нравственной ориентации общества. Наблюдается небывалая экспансия иноязычной лексики во всех областях. Она заняла ведущие позиции в политической жизни страны, привыкающей к новым понятиям президент, инагурация, спикер, ипичмент, электорат, консенсус и т. д.: иноязычные термины стали господствующими в самых передовых отраслях науки и техники – компьютер, дисплей, файл, мониторинг, плейер, пейджер, а также в финансово – коммерческой деятельности – аудитор, бартер, брокер и т. д. В культурную сферу вторгаются бестселлеры, вестерны, триллеры, хиты и т. д. Бытовая речь живо принимает новые реалии с их нерусскими названиями – сникерс, твикс, гамбургер и т. д. Это обусловило обострение борьбы с заимствованиями. В газетах и журналах публикуются дискуссионные материалы об использовании иноязычных слов. Академик Евгений Челышев, член Президиума РАН, активно работающий в Совете по русскому языку при Президенте Российской Федерации, в полемической статье заявляет: «Одно дело – экономически оправданные, естественные заимствования, постепенно усваиваемые языком ине разрушающие его национальную основу, и совсем другое – агрессивная, тотальная его «американизация». Например, совершенно неприемлемо неприемлемо пришедшее из американского английского языка слово «киллер»,в котором размыта негативная оценка, содержащаяся в русском слове «убийца». Сказать человеку «ты убийца» – это вынести ему суровый приговор, а назвать киллером это как бы просто определить его профессию: «я – дилер, ты киллер, оба вроде делом занимаемся».
Наблюдая все печальные последствия «тотальной американизации» русского языка, трудно сохранить объективность в развернувшейся полемике о целесообразности иноязычных заимствований в современном русском языке. И все же раздаются слова в защиту нерусских слов, закрепляющихся в языке. Академик Евгений Челышев справедливо утверждает: «Нет никаких оснований возражать против многих современных заимствований. Разве лучше громоздкое «электронно – вычислительная машина» или даже краткое ЭВМ, чем компьютер? В нашу жизнь в последние годы входят новые явления, а с ними новые слова, в русском языке зачастую отсутствующие». Подобные процессы обогащения лексики за счет заимствований происходят во всех современных языках. «В наш бурный век поток новых идей, вещей, информации, технологий требует быстрого называния предметов и явлений, заставляет вовлекать в язык уже имеющиеся иностранные названия, а не ожидать создания самобытных слов на русской почве». «Научно техническая, военная, финансовая, банковская, спортивная лексика во всем мире стремится к интернационализации. Тяга к научному прогрессу, к цивилизации находит отражение в языке. Отчасти происходит выравнивание русского языка по международному стандарту».
Насколько это изменит облик русского языка, обогатит его или «испортит», покажет время. Оно определит судьбу тех или иных заимствований, которые в конце концов будут одобрены или отвергнуты лингвистическим вкусом эпохи. Русский язык не впервые сталкивается с необходимостью воспринять из международного опыта полезную информацию в виде иностранных слов.
Множество новых слов приходит из других языков. Их называют по-разному, чаще всего – заимствованиями. Внедрение иноязычных слов определяется контактами народов, что вызывает необходимость называния (номинации) новых предметов и понятий. Такие слова могут быть результатом новаторства той или иной нации в какой-либо области науки и техники. Они также могут возникнуть как следствие снобизма, моды. Существуют и собственно лингвистические причины: например, необходимость выразить при помощи заимствованного слова многозначные русские понятия, пополнить выразительные (экспрессивные) средства языка и др. Все слова, попадая из исходного языка в язык заимствующий, проходят первый этап – проникновения. На этом этапе слова еще связаны с той действительностью, которая их породила. В начале XIX века среди множества новых слов, пришедших из английского языка, были, например, турист и тоннель. Определялись они в словарях своего времени так: турист – англичанин, путешествующий вокруг света (Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Изд. Иван Ренофанц. СПб., 1837), тоннель – в Лондоне подземный проезд под дном реки Темзы (там же). Когда слово еще не прижилось в заимствующем языке, возможны варианты его произношения и написания: доллар, доллер, долар (англ. dollar), например: "К 1 января 1829 г. в казначействе Соединенных Штатов Северной Америки было 5,972,435 доллеров"На этом этапе возможно даже иноязычное воспроизведение слова на письме. У Пушкина в "Евгении Онегине": "Пред ним roast-beef окровавленный, / И трюфли, роскошь юных лет…" (гл. I, XVI). Обратим внимание, слово трюфли, написанное по-русски, кажется Пушкину уже освоенным языком. Постепенно слово иностранного языка, благодаря частому использованию в устной и письменной форме, приживается, его внешняя форма приобретает устойчивый вид, происходит адаптация слова по нормам заимствующего языка. Это период заимствования, или вхождения в язык. На этом этапе еще заметно сильное семантическое (относящееся к значению) влияние языка-источника.
На этапе усвоения иноязычного слова в среде носителей одного языка начинает свое действие народная этимология. Когда иностранное слово воспринимается как непонятное, его пустую звуковую форму стараются наполнить содержанием близко звучащего и близкого по значению исконного слова. Знаменитый пример – спинжак (от англ. pea-jacket – пиджак) – незнакомое слово, соотнесенное в народном
Сознании со словом спина. Последний этап проникновения иностранного слова в заимствующий язык – укоренение, когда слово широко употребляется в среде носителей языка-восприемника и полностью адаптируется по правилам грамматики этого языка. Оно включается в полноценную жизнь: может обрастать однокоренными словами, образовывать аббревиатуры, приобретать новые оттенки значений и т. д. Если мы заглянем в прошлое, в историю русского языка, то увидим, что многие процессы, наблюдаемые в современном русском языке, неоднократно происходили и прежде. Когда славянский мир только воспринял христианство и одновременно столкнулся с византийской культурой, наследницей величайшей культуры античности, в язык хлынул поток новых слов (греческих по происхождению), часть из которых осталась только в литературных памятниках, а часть жива до сих пор. Это слова-заимствования: ангел, апостол, арифметика, аромат, астрономия, варвар, грамматика, демон, дьявол, дьякон (архидьякон), евангелие, евангелист, епископ, еретик, игумен, идол, иерей (архиерей), икона, ипподром, историк, история, келия, монастырь, мрамор, палата, поп, псалом, сандалии, стих, трапеза, философ, финик, эконом (первоначально иконом), все нынешние названия месяцев (из латинского языка через посредство греческого), множество названий драгоценных и полудрагоценных камней (оникс, сардоникс и др.). Список можно долго продолжать. Наряду с этим славянские книжники создавали слова на своем языке по модели греческих слов (так называемые словообразовательные кальки), отсюда устаревшее ныне слово любомудрие, соответствующее греческому философия, и прижившаяся, навеки вошедшая в язык, словообразовательная калька Богородица, также созданная по греческой словообразовательной модели.
Язык допускает привнесение значения из того языка, с которым он контактирует, и тогда появляются новые значения у исконных слов. Таково значение ‘икона’ у славянского слова образ. Подобные случаи называют семантическими кальками. Приведенные примеры почерпнуты из литературного языка, то есть из нормированного языка литературных произведений. Литературный язык, носитель и хранитель нормы, всегда был более консервативным, чем язык разговорный. Если мы попробуем выделить самые распространенные явления, характерные для разговорного языка жителей современного большого города (иногда в научной литературе его называют общим жаргоном, по-английски – сленгом) то в отличие от литературного языка (языка высокообразованных людей, а также "правильного" языка радио и телевидения), он, будучи очень живым и неустойчивым, характеризуется некоторыми особенностями. Во-первых, в нем не так много иноязычных слов, как принято считать. Среди наиболее употребительных: бакс (американский доллар; из америк. англ. формы множественного числа bucks, воспринятой как начальная форма слова), ги(е)рла (девушка; заимствовано от англ. girl и оформлено при помощи окончания -а, характерного для слов молодежного жаргона), попса (популярная эстрадная музыка; от англ. pop. С этим словом связано соответствующее прилагательное попсовый), фе(э)йс (лицо; из школьного жаргона от англ. face) и некоторые другие
. Во-вторых, язык по-прежнему создает семантические кальки: крестный отец (хозяин мафиозной группировки; описательная семантическая калька от англ. godfather), мыло (мыльная опера; усеченная семантическая калька от англ. soap opera – перевод первой части этого сочетания слов – soap). В-третьих, для данного типа разговорного языка характерны определенные словообразовательные приемы, например, активное использование суффиксов – ух(а) (заказ – заказуха, спокойствие – спокуха, расслабиться – расслабуха), – аг(а) (общежитие – общага), – уг(а) (шофер – шоферюга), – ар(а) (водка – водяра), – он (закидывать – закидон), – ота (лимитчики – лимита), -§ж (балдеть – балд§ж) и др. Жаргонное словообразование очень любит каламбурные сближения: Дом культуры имени Горбунова в народе называется Горбушка, где одновременно звучит часть исходного имени и происходит каламбурное сближение с созвучным словом Горбунов-горбушка.
