"Дома косые, двухэтажные
И тут же рига, скотный двор,
Где у корыта гуси важные
Ведут немолчный разговор.
В садах настурции и розаны,
В прудах зацветших караси.
Усадьбы старые разбросаны
По всей таинственной Руси ".
Н. Гумилев
Человек существо крайне неорганизованное и хаотичное. В себе самом он со временем, может быть, и разберется. Установит свои ценности и идеалы, да и поступки научится выстраивать в соответствии с ними. Но людей много и каждый старается свои ценности утвердить в людском сообществе, свои идеалы установить в качестве самых для всех главных. Если это допустить, начинается "общественный хаос".
Тут и вступает в свои права культура. Многие философы именно в организации социального хаоса видят ее предназначение. Для этого общество вырабатывает некие усредненные идеалы и ценности, которые и составляют его идеологию. Однако конкретная личность чаще всего не соответствует усредненным общественным идеалам. Да и человек воспринимает навязываемые ему обществом ценности, как ограничение своей свободы. Так постепенно культура, оставаясь мощным средством регуляции отношений в обществе, становится механизмом подавления индивида.
Таким образом, жизнь отдельного человека протекает в двух резко разграниченных планах. Общественная деятельность осуществляется в, так называемое, рабочее время. Ему (подчас очень остро) противостоит индивидуальное время, "свободное время". В психологическом мире индивида это отличие фиксируется в точных выражениях: "надо" и "хочу". Для человека работа, которую сделать надо, находится совсем в другом мире, чем та, которую делать хочется. И "время надо", в отличие от "времени хочу" наполнено совсем другим смыслом.
Свободное время («время хочу» ) нельзя проводить в том же самом месте, где обычно работаешь. Здесь все должно быть иным, желаемым, а не должным. "Иное" поведение выражается в подчеркнуто торжественных, или подчеркнуто свободных жестах, в особых шутках. "Иное" поведение выражает себя в подарках и совместных трапезах, что особенно характерно для Руси. Так всё - особое место, особо выделенное время, особые предметы и иное поведение служат созданию непохожей на повседневность идеальной реальности, той, о которой нам только мечтается. Реальности, что воплощает в себе наше представление об идеальном существовании, о давно ушедшем "золотом веке".
В мире дворянской культуры с ее жесткой иерархией это ощущалось особенно остро. Потому и говорила Екатерина II, что «жить в обществе не значит ничего не делать» . Эта сценическая, крайне театрализованная жизнь была настоящим ежедневным общественным трудом. Дворяне служили «Государю и Отечеству» не только в департаментах, но и на придворных празднествах и балах. Праздничная придворная жизнь была для дворянина таким же «надо» , как н служение в государевых войсках.
А «идеальную реальность» воплощали для русских дворян XVIII-XIX веков их родовые усадьбы. Потому главная задача любого, пусть и «плохенького» , усадебного строительства - создать идеальный мир, со своими ритуалами, нормами поведения, типом хозяйствования и особым времяпровождением.
И создавался усадебный мир очень тщательно и подробно. В хорошей усадьбе ничего не должно быть ничего не продуманного. Все значимо, все является аллегорией, все «читается» посвященными в усадебное таинство. Желтый цвет усадебного дома являл богатство хозяина, воспринимаясь эквивалентом золотого. Кровлю поддерживали белые (символ света) колонны. Серый цвет флигелей - это удаленность от деятельной жизни. А красный в неоштукатуренных хозяйственных постройках - наоборот, цвет жизни, деятельности. И все это тонуло в зелени садов и парков - символе надежды. Болота, кладбища, овраги, холмы - все чуть-чуть подправлялось, корректировалось и называлось Незванками, Прибежищами, Отрадами, становясь значимым в усадебной символике. Естественно, что этот идеальный мир обязательно. хотя часто чисто символически, отгораживался от окружающего мира стенами, решетками, башнями, искусственными рвами-оврагами и прудами.
Сама природа - это идеальный сад бога, наподобие райского сада. Каждое дерево, каждое растение что-нибудь значат в общей гармонии. Белые стволы березы, напоминая белые стволы колонн, служат устойчивым образом родины. Липы в подъездных аллеях во время весеннего цветения намекали своим благоуханием райский эфир. Акацию сажали как символ бессмертия души. Для дуба, воспринимавшегося как сила, вечность, добродетель, устраивали специальные поляны. Плющ, как знак бессмертия, обвивал деревья в парке. А камыши у воды символизировали уединение. Даже трава виделась смертной плотью, увядающей и воскресающей. Характерно, что осина, как «проклятое дерево» практически не встречается в дворянских усадьбах.
Так постепенно идеальный мир обретал в усадьбе реальность. Эта идеальность была сродни театру, где на сцене выстраиваются парадные сцены, а за кулисами течет своя повседневная жизнь. Потому усадебное строительство тщательно скрывалось от посторонних глаз. Строительные площадки окружали завесой секретности. Вокруг них возводились высокие заборы, разбирались подъездные пути и мосты, уничтожались технические документы. Усадьба должна была предстать как бы созданная в одночасье, по мановению волшебства. Создавалась декорация в театре дворянской жизни. Именно так возникал Петербург - в одночасье, на безлюдном финском болоте. Вмиг явилась изумленной Европе новая каменная Россия.
Каждое архитектурное сооружение навязывает его обитателям свой ритм жизни. Городские ворота открываются и закрываются в определенное время, начиная и завершая городской день. В императорском дворце время течет не так, как в деловом офисе. Так и дворянская усадьба формировала свой ритм жизни. Около двух столетий жизнь дворянина начиналась в усадьбе, протекала в ней и часто заканчивалась здесь же. Жизненный круг дополнялся дневным. Сутки в усадьбе явно делились не только временно, но и пространственно. "Предрассветные сумерки вестибюля" продолжали "раннее утро мужского кабинета", "полдень гостиной", "театральный вечер" и так далее, вплоть до "глубокого вечера спальни".
Как и театральное бытие, жизнь в усадьбе четко делилась на парадную и повседневную. Интеллектуальным и хозяйственным центром «вседневной» жизни усадьбы был мужской кабинет. Однако, обставляли его почти всегда очень скромно. "Кабинет, поставленный рядом с буфетом (буфетной комнатой) , уступал ему по величине и, несмотря на свою укромность, казался еще слишком просторным для ученых занятий хозяина и хранилища его книг", - писал Ф. Ф. Вигель. На протяжении всего XVIII столетия, когда интеллектуальная и нравственная работа стали долгом всякого дворянина, кабинет хозяина принадлежал чуть ли не к самым непарадным комнатам усадьбы. Здесь все было предназначено для уединенной работы.
Соответственно кабинет и меблировался. Модным считался "голанскый" или "английскый" кабинет. Практически всю его обстановку составляла аскетичная дубовая мебель, с очень неброской обивкой, да скромные настольные часы. Письменные столы не жаловались. Предпочтение оказывалось секретерам, конторкам, бюро.
Барский кабинет, в отличие от покоев хозяйки, почти не украшался и весьма скромно декорировался. Непременными считались лишь изысканный графин и рюмка для "утрешнего употребления" вишневки или анисовки (считалось, что это способствует профилактике «грудной жабы" и "удара" - самых модных болезней XVIII - начала XIX веков) да курительная трубка. Курение на рубеже веков стало целым символическим ритуалом. "В наше время, - вспоминает еще конец XVIII века Е. П. Янькова, - редкий не нюхал, а курить считали весьма предосудительным, а чтобы женщины курили, этого и не слыхивали; и мужчины курили у себя в кабинетах или на воздухе, и ежели при дамах, то всегда не иначе как спросят сперва: "позвольте". В гостиной и в зале никогда никто не куривал даже и без гостей в своей семье, чтобы, сохрани Бог, как-нибудь не осталось этого запаху и чтобы мебель не провоняла.
