Тяжелой поступью она входит, не стучась. И холодом веет от тени её. Её взгляд пронзает как тысячи игл насквозь. Она бледна, молчалива. В тяжелые ткани облечена, волнами спадает черная вуаль с её плеч. И страшно становится при взгляде её, и холодом тело обносит. А вокруг темно, пусто, сыро. И сердце так бьётся…
И вдруг её голос как залпы стрельбы - голос медный и грозный в тиши: «Боишься? Дрожишь? Не обманывай! Знаю…» - и затихла, всё вновь погрузилось во мрак. И собравшись с силами, я ей отвечаю: «Не боюсь! Мой прадед выжил, выстоял - победил! И я не боюсь тебя! Слышишь!?». Глаза её сверкнули в темноте: «Чего ж ты хочешь от меня?». Я отвечаю смело: «Скажи! Зачем ты забрала детей у матерей? Мужей у жен и братьев у сестер?». Молчанье… И сердце замерло моё. «Зачем? За тем, что люди на земле давно забыли, кто они! Что править миром, жизнью на земле не в праве люди! Не им решать, не им вершить!» - и замолчала вновь. А сердце моё рвется из груди, стучит, горит, трепещет: «А ты! Ты в праве забирать у матушки земли родных детей её?». «Вы люди – глупые! Пойми! Вы сами виноваты. Не вы ли губите себя? Ведь жажда власти, денег, крови ведет вас к краю, собою, затмевая всё то, чем одарила жизнь ваша! Не цените всех благ!» - а голос, силу набирая, леденел.
И тихо, с горечью молвлю я: «Неужто этому цена - погибших миллионы?». Глаза сверкнули огнём холодным, и не ответила она. И тишина… И холод… И озноб… Проходит время, но она, не двигаясь, затихла. Молчит, а я напряжена. Дрожу, а ей спокойно. «Что ты молчишь? Ответь мне! Слышишь!» - с надрывом прокричала я. Она: «Что ты кричишь? Молчи! Совсем не знаешь жизни ты! Ведь люди в ненависти тонут! Не ценят жизни ведь совсем! Один лишь способ им напомнить – ударить больно!». «Не жаль тебе совсем народу…». «Жалеть не мне их, что за вздор! На то нужна я вашему народу, чтоб после меня запомнили они, что, жизнь дана им с выше – Богом! Чтоб научится, наконец, им жить в гармонии с собою! Тогда не будет крови, злобы, но этому не быть…» - вдруг замолчала.
Молчу и я, что говорить. Хотя и знаю, что спросить. Но вдруг я поняла: как озаренье, приходит смысл её слов. «Не быть?! Опять придёшь ты, забирая умы, сердца наших людей?! На мир волнами обрушая потоки жертвенных смертей?» - и слёзы градом покатились из переполненных очей. В ушах звенела тишина, и боль по телу нарастала, но не ответила она. Она ушла, так было надо...
