Я, выросла в Штемварде, маленьком селе в Зюдгольштейне, приблизительно в 20 километрах от Гамбурга. Мне было где-то 13-14 лет, когда однажды нашей сельской улицей проехали незнакомые грузовики и остановились на полевой дороге к Кронсхорсту. Сначала никто не знал, что же это означало, но потом слухи распространились со скоростью ветра: у нас будут снимать фильм, настоящий кинофильм, с известными актерами. В то время были как раз каникулы, и мы, дети, шли каждый день с раннего утра к кронсхорстской дороге, чтобы не пропустить ничего из этого великого события.

Актеров необходимо было еще некоторое время ждать, поскольку сначала наша полевая дорога должна была превратиться в русское село: здесь стояла деревянная хата, покрытый соломой дом, напротив — общественный дом с резными колонами возле входа, рядом — разрушенная стена дома, перед которой были навалены обугленные и разбитые кирпичины. Даже дерево было взорвано и на удивительно высоких сваях расположены скворечники. Посреди этого села стояла белая церковь с сияющей золотом маковкой, на которой уже обсыпалась штукатурка. И все это происходило, можно сказать, вмиг. Не прошло и недели, а между Штемварде и Кронсхорстом стояло уже это старое русское село, будто оно находилось здесь вечно. Так казалось, когда на него смотрели со стороны Штемварде, когда же подходили со стороны Кронсхорста, то всего этого не было видно. Все село было лишь фасадом: как только кто-то заходил в какие-то двери, то сразу же снова оказывался на улице. Позднее, когда снимали фильм, мы смеялись до упаду, когда Ганс-Йорг Фельми, один из главных исполнителей, убегая от своих преследователей, забегал в спасительное здание, закрывал за собой двери, и… стоял на улице. И это происходило не один раз, а снова и снова, пока режиссер не был удовлетворен сценой. И солдаты, которые его преследовали, должны были каждый раза бежать назад, в конец улицы, чтобы снова гнаться за беглецом.

На кронсхорстской дороге они, очевидно, не могли поймать его. Это случилось лишь в крогманских лугах, нашем маленьком сельском лесу, где мы играли в разбойников и жандармов или индейцев. В фильме это были украинские леса. Там был сооружен блокгауз, перед которым Ганс-Йорг Фельми играл маленькому мальчику на флейте. Но не было слышно ни единого звука. Перед домом должна была пастись коза. Но каждый раз, как только стучали хлопушкой, она испуганно поворачивалась спиной к камере и пыталась убежать. Одному из нас было разрешено тогда сидеть за стеной дома и давать ей из окна кончиками пальцев листву. Тогда она, наконец, снималась. Из-за этой козы солдаты, которые уже долго бегали на кронсхорстской дороге, должны были выпрыгивать из кустов и играть на флейте – ловить Фельми. Через два съемочных дня и эта сцена была «в ящике». В фильме это происходит менее пяти минут. Тогда мы смогли только наполовину понять действие фильма. Намного позднее, когда русское село и блокгауз уже давно были снесены, мы посмотрели фильм в кинотеатре. Он назывался «Неспокойная ночь», и рассказывалось в нем о войне. Он был очень печальный. Ганс-Йорг Фельми в нем играл солдата Барановского, который из-за любви к одной женщине дезертировал, был арестован и осужден к смерти.

И хотя я тогда присутствовала при съемках, видела собственными глазами как актер Фельми долго выбегал через двери дома на улицу, в кино я облегченно вздохнула, когда убегающий Барановский достиг спасительного дома, и плакала, когда его все же выследили солдаты в украинских лесах.