Когда большие хлопья снега стали забывать о своем предназначении и устало повалили на тротуары, дороги, машины, деревья и случайных утренних прохожих, я открыл глаза. Мне было три года. Мир казался большим и удивительным. Это была моя первая осознанная зима.
Отдавая себе отчет в том, что меня будут везти на санках по этому белому и пушистому до садика, я чувствовал и восторг, и грусть одновременно. Мне не хотелось в это отапливаемое строение, где мы ничего не делали, а родителей рядом не было. Кстати, эта черта сохранилась у меня до сих пор: когда мне не хочется на работу, я с радостью представляю, как я буду ехать на машине. Это вселяет уверенность в том, что удастся провести не меньше часа в пробках в моей маленькой вселенной с климат-контролем и приятной музыкой.
Одетый в костюм неуклюжего пушистого шарика, я был выведен на улицу и водружен на санки. Меня везли быстро, и снег вылетал спрессованными блинами из-под каблуков папы. Это, как ни странно, нравилось мне больше всего. Потом был скучный садик, где все с соплями и колготками, а после избавление — родители забрали меня домой.
Вечером я гулял во дворе, бегая по снегу и радуясь тому, как тонкие кристаллики щиплют лицо. Было весело и забавно наблюдать за игрой в снежки, в которую меня не принимали из-за возраста, и пытаться лепить шарики снега самому. Казалось, что белая безграничная масса захлестнет меня с головой, утащит куда-то, где все белое и чистое, а я буду стоять там и с меня будут капать грязные капли растаявшего снега. Это веселило меня все сильнее, и я бегал туда и сюда, с трудом вытаскивая ноги из сугробов. После одного из шагов, мой валенок, унт или сапог остался в толще снегов. Испугавшись, я сделал шаг назад и попал точно в него. Внутрь засыпалось совсем чуть-чуть холодных и мокрых снежинок.
Этот зимний вечер я запомнил на всю жизнь. И уже в 24 года, когда в кроссовок попадает немного снега, который тает от тепла моего тела, я вспоминаю свои три года, высокие сугробы и прозрачные кристаллики, которые колют лицо.
