Прежде чем приступить к рассмотрению непосредственной
темы работы, необходимо установить, в каком смысле понимать
слова хаос и космос в отношении поэзии Тютчева. Хаос,
понятие окончательно оформившееся в древнегреческой
философии - это трагический образ космического
первоединства, начало и конец всего, вечная смерть всего
живого и одновременно принцип и источник всякого развития,он
неупорядочен, всемогущ и безлик. Космос же - это мироздание,
понимаемое как целостная, упорядоченная, организованная в
соответствии с определенным законом вселенная, живое,
разумное существо, вместилище космического ума, души, тела.
Здесь же мы коснемся вопроса, связанного с
определением поэзии Тютчева как философской лирики. Ведь
если мы говорим о выражении в поэзии таких философских
понятий как хаос и космос, то она становится сродни
философии, но не может стать самой философией. Однако, в
лирике поэт выражает своеобразие своего художественного
переживания не только в невыразимом колорите своего
творчества, но и в характере подбора и формирования
определенного материала, или "нуждается в извлечении из мира
всего соответствующего своей натуре". Если этот материал
пересекается с тематикой философских проблем, то уже можно
говорить о философской лирике. Но,в философии и поэзии
различается в первую очередь способ использования языка. В
философском поэтическом произведении имеется не развитие
мысли, не развернутая аргументация, ее подтверждающая, а ее
означение, декларирование философемы, которая живоописуется
- 2 -
словом в поэзии, то есть дается комплекс мыслей в
переживании, в эмоциональных, художественных, "ощутительных"
образах. Содержание бытия открывается непосредственно через
образы. Естественно, что без дарования поэта рифмованные
строчки не будут представлять собой истинного
художественного произведения.
Тютчев был поэтом, в творчестве которого соединились
"величайшая яркость и обрисованность объективно-эпического
момента поэзии, ее идейного содержания, с исключительной
силой и богатством ее лирико-музыкального элемента". Первая
черта лирических произведений Тютчева - всеобщее предметное
чувство, носящее космический характер. Это чувство носит
объективный и реалистический характер. Поэт мог бы
ощущать все явления предметного мира в себе, полагать, что
природа откликается на его настроения. Тютчев же чувствовал
себя в мире, для него все чувства и настроения - проявления
космического бытия как такового. Целостная жизнь, физические
явления воспринималась им как жизнь самой природы, самих
вещей, космоса, "как состояние и действие живой души".
Природа есть для него сама по себе комплекс живых
страстей,сил, чувств, а отнюдь не мертвый материал, который
послушен воли художника:
Не то, что мните вы, природа -
Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
в ней есть любовь, в ней есть язык.
Даже там, где основная тема произведения - явления
- 3 -
личной внутренней жизни, они представляются поэту
проявлением жизни и чувств всего космоса. Душевная жизнь
ощущается им как область, входящая в порядок объективного
бытия и подчиненная космосу, "внешний свет природы
становится внутренним светом разума и сознания". У Тютчева
душа "бьется на пороге как бы двойного бытия", порыв радости
представляется как проникновение стихии в душу человека
("как бы эфирною струею по жилам небо потекло"), старческая
любовь есть вечерняя заря на потухшем небе, страстное
томление девушки - рождающееся сгущение атмосферы перед
грозой, а слезы - "капли дождевые зачинающей грозы". Это не
просто образы, а восприятие их подлинно космической природы,
то что было названо Франком "космизацией души"- перенесение
в личную жизнь категорий космического порядка.
Следует подчеркнуть, что предметное чувство поэта
направлено на природу как целое, и каждое проявление жизни
для него есть символ великого и невыразимого целиком
космического единого, некого "иного" - космоса в философском
смысле этого слова. Поэзия Тютчева делает конкретные
впечатления жизни в ее целом предметом восприятия,
художественным центром, вокруг которого расположены частные
поэтические идеи. Здесь - своеобразная художественная
"религиозная философия", проявляющаяся в общности и вечности
ее тем - времена года, день и ночь, свет и тьма,
любовь,море, душа, - все это у Тютчева предмет
художественного описания в своей общей, стихийной природе.
Даже отдельные переживания связываются с общим, вскрывается
космическая сторона жизни. Это может достигаться как прямым
указанием на присутствие высших сил (здесь гроза -
- 4 -
проявление демонических сил):
Одне зарницы огневые
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые
Ведут беседу меж собой.
либо посредством эпитетов, зачастую пародоксальных -
"звучные волны ночи,гремящая тьма, поющие деревья" и т.п.,
которые у Тютчева представляют собой "приемы классификации
явлений, превращение разрозненных моментов в необходимые,
внутренне согласованные обнаружения проявлений вечных начал
космоса".
Осознание в творчестве всего как единого и признание в
видимом духовного начала означает пантеизм. Однако, само
конкретное содержание жизни космоса мыслимо лишь на основе
многообразия, и в лирике Тютчева необходимо присутствуют
мотивы двойственного порядка. Действительно, при обращению к
всей его поэзии мы ясно видим как эта двойственность
пронизывает все ее содержание. Наиболее яркий пример -
стихотворение "День и ночь":
.............................
День - сей блистательный покров -
День - земнородных оживление,
Души болящей исцеленье,
Друг человека и богов.
Но меркнет день, настала ночь,-
Пришла - и с мира рокового
Ткань благодатную покрова,
Собрав, отбрасывает прочь.
И бездна нам обнажена ,
- 5 -
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами:
Вот отчего нам ночь страшна.
День и ночь здесь - символы двух различных стихий
космоса, светлой и темной, последнюю из которых,
олицетворение "бездны безымянной", названа Тютчевым хаосом:
О чем ты воешь, ветр ночной,
О чем так сетуешь безумно?
..........................
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди
И с беспредельным жаждет слиться.
О, бурь уснувших не буди:
Под ними хаос шевелится!..
Жизнь космоса - борьба светлого космического начала с
хаосом. Вселенское бытие здесь внутренне двойственно, свет и
хаос связаны как день и ночь, лето и зима. И, что самое
главное, не только светлое начало но и хаос божественен,
прекрасен и привлекателен. Это подтверждается и эпитетами -
"родимый хаос", "святая ночь". Борьба между идеальным
космическим началом и демоническим началом хаоса существует
не только в природе, но и в самой человеческой душе:
...человек как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной...
И чудится давно минувшим сном
- 6 -
Ему теперь все светлое, живое...
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье родовое.
Темная стихия страсти, угрюмый "огонь желания" таит
очарование даже более сильное, чем светлая
"пламенно-чудесная" игра, день - лишь"отраден и чудесен",
ночь - "святая", воля к смерти ("Самоубийство") и воля к
жизни ("Любовь") одинаково привлекательны для человека:
И в мире нет четы прекрасней,
И обаянья нет ужасней,
Ей продающего сердца.
В человеке - желание гармонии более сильной, чем
погружение в животворный океан идеального "эфирного" мира:
Сумрак тихий,сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утеши.
.........................
Дай вкусить уничтожения ,
С миром дремлющим смешай.
Подлинное значение хаоса в лирике Тютчева - это начало
уничтожения, бездны, сквозь которое необходимо пройти для
достижения полного и подлинного слияния с космосом; тоска,
охватывающая при встрече с проявлениями хаоса - тоска и ужас
смерти, уничтожения, хотя в них достегается блаженство
самоуничтожения. Это тоска - причина трагедии человека.
Человек - лишь "греза природы". Отсюда, ощущение человеком
себя сиротой перед лицом темной бездны, ощущение
призрачности жизни:
- 7 -
Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
В лирике Тютчева образно выражена мысль, что стихия
хаоса, "как бы неадекватная, соответствующая ограниченности
человеческого существа", позволяет нам при соприкосновении с
ней осознать всю глубину пропасти, отделяющей нас от истинно
космической жизни, мысль, что зло и грех не
противоположности добра и святости, а лишь ступени к ним.
На этом новом уровне противопоставление хаоса и
идеального начала космоса находит выражения не в образах
"дня и ночи", а в образах "тишины, успокоения и зноя,
мятежности"и столкновение их - это столкновение манящей и
бурной красоты жизни с тихой и светлой красотой бессилия и
умирания. Здесь подчеркивается черта, присущая самому
космосу - сила возвышения над самим собой,- жизненность
умирания, богатство бедности, сила бессилия, красота
страдания. Хаос, таким образом, - олицетворение "преодоления
земного и смертного".
"Обе разнородные силы как бы с обеих сторон сближаются
между собой и выявляют присущую им высшую гармонию,
недостижимую вне духовного преобразования, страдания и
умирания." Этот синтез достегается Тютчевым и в описаниях
осени:
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная,таинственная прелесть.
................................
Ущерб, изнеможение, и на всем
Та кроткая улыбка увядания
- 8 -
Что в существе разумном мы зовем
Возвышенной стыдливостью страдания.
И в описании состояния старого человека - "Одна улыбка
умиления в измученной душе моей". И в описании "вещей души
человека", бьющейся "на пороге двойного бытия":
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть...
Итак, в лирике Тютчева, " самой ночной души русской
поэзии", открывается в неподвижной, завершенной форме, в
чистой красоте божественное единство космоса, обнимающего
собой двойственность хаоса и идеального начала, в борьбе
между которыми протекает "злая жизнь с ее мятежным жаром".
- 9 -
Список литературы.
1. Тютчев Ф.И. Стихотворения. Письма. М.1957.
2.Зунделович Я.О. Этюды о лирике Тютчева. Самарканд.1971.
3.Франк С.Л. Космическое чувство в поэзии Тютчева.
Русская мысль. Кн.11. 1913.
4.Соловьев В.С. Поэзия Ф.И.Тютчева. В сб. Соловьев В.С.
Философия искусства и литературная критика. М. 19917
5.Дарский Д.С. "Чудесный вымысел". Космическое сознание в
лирике Тютчева. Пб. 1914.
