Самое страшное в утопиях то,

что они сбы­ваются...

Н. Бердяев

Многие тысячелетия в сердцах людей живет наивная вера в то, что можно построить или найти такой мир, в котором все будут одинаково счастливы. Реальность же всегда была не настолько совершенной, чтобы не находи­лось недовольных жизнью, и стремление к гармонии и со­вершенству породило в литературе жанр утопии.

Наблюдая за непростым становлением молодой Стра­ны Советов, предвидя жестокие последствия ее многочис­ленных ошибок, возможно, неизбежных при создании все­го нового, Е. Замятин создал свой роман-антиутопию «Мы», в котором еще в 1919 году хотел предупредить людей об опасностях, грозящих человечеству при допущении гипер­трофированной власти машин и государства в ущерб свободной личности. Почему антиутопия? Потому что мир, созданный в романе, гармоничен лишь по форме, на самом же деле перед нами предстает совершенная картина узако­ненного рабства, когда рабам еще и вменяется в обязан­ность гордиться своим положением.

Роман Е. Замятина «Мы» — грозное предупреждение всем, мечтающим о механической переделке мира, дально­видное предсказание грядущих катаклизмов в обществе, стремящемся к единомыслию, подавляющем личность и индивидуальные различия между людьми.

В облике Единого Государства, предстающего перед нами на страницах романа, легко узнать две будущие великие империи, сделавшие попытку создания идеального госу­дарства, — СССР и Третий рейх. Стремление к насиль­ственной переделке граждан, их сознания, моральных и нравственных ценностей, попытке изменить людей в соот­ветствии с представлениями власть имущих о том, какими они должны быть и что им нужно для счастья, обернулось для многих настоящей трагедией.

В Едином Государстве все выверено: прозрачные дома, решившая проблему голода нефтяная пища, униформа, жестко регламентированный распорядок дня. Кажется, неточностям, случайностям, упущениям здесь нет места. Все мелочи учтены, все люди равны, потому что одина­ково несвободны. Да-да, в этом Государстве свобода при­равнивается к преступлению, а наличие души (то есть собственных мыслей, чувств, желаний) — к болезни, И с тем и с другим усиленно борются, объясняя это стрем­лением обеспечить всеобщее счастье. Не зря Благодетель Единого Государства спрашивает: «О чем люди — с самых пеленок — молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз и навсегда сказал им, что такое счастье, — и потом приковал их к этому счастью на цепь». Насилие над личностью маскируется под видом заботы о людях.

Однако объективный жизненный опыт и примеры ис­тории, которыми особенно насыщен был бурный XX век, показали, что государства, построенные по подобным прин­ципам, обречены на разрушение, потому что для всякого развития необходима свобода: мысли, выбора, действия. Там, где вместо свободы — одни ограничения, где в стрем­лении обеспечения всеобщего счастья угнетается незави­симость отдельных людей, — там не может возникнуть ничего нового, а остановка движения здесь означает смерть.

Есть еще одна тема, затронутая Замятиным в начале XX века, которая особенно созвучна нашим сегодняшним экологическим проблемам. Государство в романе «Мы» несет гибель гармонии жизни, изолируя человека от природы.

Образ Зеленой Стены, наглухо отделившей «машинный, совершенный мир — от неразумного... мира деревьев, птиц, животных», — один из самых угнетающих и зловещих в произведении.

Таким образом, писатель пророчески сумел предупре­дить нас о проблемах и опасностях, которые грозят чело­вечеству с его ошибками и заблуждениями. Сегодня мир людей уже достаточно опытен, чтобы суметь самостоятель­но оценить последствия своих действий, но мы видим, что в реальности человек зачастую не хочет задумываться о будущем, извлекая максимальную выгоду из настоящего. И мне иногда становится страшно от нашей беспечности и недальновидности, ведущей к катастрофе.