Зарождение романтизма в России пришлось на начало XIX века. Ранний этап его развития принято связывать с именем Жуковского. В его лице русский романтизм делал первые, робкие ещё шаги. Именно благодаря поэзии Жуковского можно сказать, что это течение выросло из сентиментализма, настолько созерцательны и статичны многие, особенно ранние его произведения. И действительно, первые замеченные критикой переводы поэта выдержаны в этом стиле, однако даже там уже начинают появляться черты, характерные для раннего романтизма: в его элегиях происходит столкновение мечты и действительности, его героем становится человек "с обманутой душою", "разлюбивший" жизнь. Белинский очень точно выразил суть романтизма Жуковского, сказав, что он "первый на Руси выговорил жалобы человека на жизнь". Вскоре после нескольких удачных опытов поэта, написанных в качестве "певца сердечных утрат", оказалось, что с помощью жанра элегии невозможно выразить всю "бездну слез и страданий".

Не сумев преобразовать свои жалобы в открытый протест, не желая грубой борьбы, Жуковский переходит к лирическому идеалу, выраженному в поэтизированном изображении средневековья. Его влечет таинственное, скрытое от человеческих глаз, потустороннее, ставящее человека один на один с неведомыми силами и тем проявляющее его душу. Так в творчестве Жуковского появляются баллады.

Одно из ярких произведений этого жанра, написанных поэтом, -"Кассандра", перевод одноименной баллады Шиллера. Известно, что наиболее талантливые произведения Жуковского были именно переводами. Беря за основу, в качестве каркаса чужое произведение, поэт как бы облекал его живой плотью собственного таланта, получая жемчужину мирового искусства в самобытной оправе собственного понимания. Так "Кассандра" Шиллера, основанная на древнегреческих сказаниях "троянского цикла", - это, несомненно, талантливое произведение, ограниченное, однако, сухим описанием событий. Жуковский создал оригинальное произведение, щедро украсив перевод атрибутами романтизма: бурей эмоций, метаниями измученной души, её горькими стенаниями и жалобами на судьбу.

Сюжет баллады несложен и ничем не отличается от оригинала: Кассандру, дочь Приама, боги щедро одарили талантом предвидения будущего, приносящего ей лишь страдания. Начинается повествование с описания подготовки к свадьбе Поликсены, младшей сестры Кассандры, и Пелида, то есть Ахилла, названного здесь Пелидом по отцу Пелею. Вся атмосфера дворца Приама пронизана ожиданием предстоящего счастливого события. Все светится радостью, весельем и оживлением:
Девы, юноши четами
По узорчатым коврам,
Украшенные венками
Идут веселы во храм.

Не рада одна лишь Кассандра, предугадывающая будущие несчастия и поэтому неспособная веселиться вместе со всеми. Это как бы отделяет ее от остальных. Мало того, что она несчастна из-за самого знания будущего, она к тому же и очень одинока, потому что никто не способен разделить ее тревоги. Это одиночество подчеркивается контрастом изображения духовного спокойствия каждого обитателя дворца и душевных метаний Кассандры:
Стогны дышат фимиамом;
В злато царский дом одет:
Снова счастье над Пергамом...
Для Кассандры счастья нет.

Одной единственной строчкой, являющейся как бы приговором, девушка выделяется из общей массы и обрекается на страдания. Не выдержав тяжелого дара предвидения будущего, Кассандра начинает роптать на богов и жаловаться на свою несчастную долю. И именно здесь смог развернуть свой талант во всем своем великолепии Жуковский- романтик. Он поразительно точно передает все муки Кассандры: ужас лишения мечты, невозможность беззаботного веселья в отблесках будущих погребальных огней, пустоту и дикость мира, отчаяние бессилия что-либо изменить. Жуковский находит новое звучание слов, придавая им в гениальных сочетаниях неведомую доселе силу и мощь, фокусируя в нескольких словах всю первозданную остроту, казалось бы, непередаваемых чувств:
И вотще мое стенанье,
И печаль моя мне стыд:
Лишь с пустынями страданье
Сердце сирое делит.

Кассандра умоляет богов забрать у нее небывалый талант, так как не в силах вынести его:
Феб, возьми твой дар опасный,
Очи мне спеши затмить;
Тяжко истины ужасной
Смертною скуделью быть...

Девушка с тоской вспоминает прежнее счастье незнания, которое она называет "слепоты погибшей сладостью", понимая, что отныне и навсегда обречена на постоянное ожидание будущих несчастий и смертей. И свою гибель и смерть любимого Кассандра тоже предсказывает:
Вижу: грозно между нами
Тень стигийская стоит.

Хотя и понимает, что это для неё теперь не страшно, ведь она умерла уже тогда, когда получила свой дар. Для нее "весна напрасна", ведь девушка эта давно "мертва душой".

Трагедия Кассандры - в знании будущего. Здесь автор ярко иллюстрирует насколько невыносима утрата способности непосредственно воспринимать события. Тяжело пришедшее в дом горе, но втройне тяжелее его предрешенность, долгое ожидание, невозможность остановить, не пустить беду на порог. Кассандра, не выдерживая этих мук, смиряется, погибает душой. И этой финальной смертью души Жуковский достигает поставленной им цели: на основе античного сюжета показать нравственную проблему глубокого проникновения разума человека в самую сущность течения жизни и страданий, приходящих вместе с пониманием жизни. В своей балладе он связывает холодную жизнь рассудка с жаром души, чем придает ей больший лиризм.

В "Кассандре" Жуковский показал себя тонким знатоком человеческой души, сумев средствами поэтического выражения предложить свой взгляд на новую для того времени проблему взаимодействия миров духовного и разумного.