Александра Блока считают гениальным лирическим поэтом. А лирическая поэзия в сознании читателей всегда будет связана прежде всего с темой любви. Сила личности поэта, обаяние лирического героя, красота и точность слова — где берут они начало, как переплавляется жизнь в бессмертные стихи? Анна Ахматова обмолвилась:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи, как лебеда...
В 1903 году были опубликованы 10 стихотворений Блока в журнале «Новый путь». Это была первая серьезная публикация молодого поэта. Читатели восприняли стихи не просто по-разному, произошел настоящий раскол, резко проявивший разницу в мировоззрении, видении жизни, понимании чувства у разных людей. Многие из тех, кто считал себя представителем культурного, образованного слоя, читающей элитой, были возмущены и шокированы. Поднялся крик: что это, мол, за стихи о «Прекрасной Даме», мы в молодые годы шалили и тоже писали «дамам», но не печатали, а прятали в стол или показывали самым близким друзьям! Но проницательная молодежь и наиболее чуткая критика сразу уловили оригинальность и абсолютную новизну не просто стиха, но темы и традиции. Культ Прекрасной Дамы чужд русской культуре. Это явление, широко распространенное в традиции западного рыцарства, куртуазности, породило огромный пласт европейской поэзии. Но Россия до сих пор не знала чистого чувства поклонения идеалу женщины, воплощению Вечной Женственности. Об этом сказал юный Блок:
Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла
Над берегом Невы и за чертой столицы?
Не ты ли тайный страх сердечный совлекла
С отвагою мужей и с нежностью девицы?
(...)
Тебе пою, о, да! Но просиял твой свет
И вдруг исчез — в далекие туманы.
Я направляю взор в таинственные страны, —
Тебя не вижу я, и долго Бога нет.
Но верю, ты взойдешь,
И вспыхнет сумрак алый,
Смыкая тайный круг, в движеньи запоздалый.
Стихи посвящены реальной женщине? Нет. Но невозможно упрекнуть поэта в отвлеченной безжизненности, потому что стихи — о Женщине, о той, что может подарить такую силу чувства, что без нее нет не только жизни, нет Бога. Страшные, кощунственные и отважные строки. Но так жили и чувствовали тогда, такие были правила игры, за которую платили жизнью. А в реальности жила Любовь Дмитриевна Менделеева, которая не была неземным созданием и любовь к которой принесла много горя Блоку и Андрею Белому. Но ни одной строкой, ни в стихах, ни в дневниках, ни в письмах не упрекнул ее поэт в том, что она — не идеал и не желает соответствовать идеалу. Такая сила и чистота любви в стихах Блока, что, как сказала Марина Цветаева, «всю Россию накрыл крылом синий плащ Любови Дмитриевны», когда
Ты в синий плащ печально завернулась,
В глухую полночь из дому ушла...
Высокое, верное служение мечте о нездешней любви, беззаветная восхищенная преданность той, кого он считает воплощением Вечной Женственности, восторг и преклонение, которые рождает каждая встреча — вот блоковская любовная лирика. Но идеальная женщина живет не в вымышленном романтическом мире замков и дворцов.
Блок видит ее в окружении реального пейзажа города, русской природы, толпы или безмолвия и одиночества:
Кругом далекая равнина,
Да толпы обгорелых пней.
Внизу — родимая долина,
И тучи стелются над ней.
(...)
И все, что будет, все, что было, —
Холодный и бездушный прах,
Как эти камни над могилой
Любви, затерянной в полях.
Родимая долина, поля, где похоронена любовь, — не романтический реквизит, а настоящая родина Блока, имение Шахматове.
Блок видит за внешней, грубой, низкой оболочкой действительности что-то иное, какую-то тайну, свет любви. Свет чистой души поэта меняет мир:
Она стройна и высока,
Всегда надменна и сурова.
Я каждый день издалека
Следил за ней, на все готовый...
Мелькали желтые огни
И электрические свечи.
И он встречал ее в тени,
А я следил и пел их встречи.
И я, невидимый для всех,
Следил мужчины профиль грубый,
Ее сребристо-черный мех
И что-то шепчущие губы...
Самоотверженность поклонения дана в этих стихах скупо, одним-двумя штрихами. Поэт «следил, на все готовый», но это готовность лишь воспевать чужие встречи. Тайные свидания, неромантическая подкладка действительности становятся предметом не зависти, а чистого чувства, когда влюбленный готов отдать женщине все: цветы, стихи, драгоценности, любовников, — только бы она была счастлива, а сам остается в тени. Боль прорывается только в одном эпитете: «мужчины профиль грубый», но ни одним словом поэт не оскорбит и не унизит женщину.
Проходят годы, и любовь в стихах Блока перетекает из поклонения Женщине через прозрение идеала в реальности к признанию только этой, живой, из крови и плоти женщины. Та, с которой он встречался где-то в неизмеримых высотах, теперь пришла в его жизнь.
Поверь, мы оба небо знали:
Звездой кровавой ты текла,
Я измерял твой путь в печали,
Когда ты падать начала.
Мы знали знаньем несказанным
Одну и ту же высоту
И вместе пали за туманом,
Чертя уклонную черту.
Но я нашел тебя и встретил
В неосвещенных воротах,
И этот взор — не меньше светел,
Чем был в туманных высотах!
Так стихи о любви служат простому и суровому уроку: мечта не разбивается о жизнь, если человек может увидеть высоту неба даже в городской луже, если не мечты с возрастом мельчают, а поэт поднимает жизнь и все, что в ней есть, на высоту, доступную только полету ангелов...
