На долю поэта всегда выпадает много горя и страданий, даже в том случае, если он баловень судьбы. Ведь в этом мире ничего не дается просто так и за все приходится платить. За талант – плата особая. Опутанная недомолвками и пересудами судьба великого русского поэта Сергея Есенина – тому свидетельство и подтверждение. Всю свою короткую, романтическую жизнь он пробуждал у окружающих бурные, противоречивые страсти и сам разрывался страстями столь же бурными и противоречивыми. С посмертной же судьбой Есенина произошла странная метаморфоза. Он мертв уже больше семидесяти лет, но все, связанное с ним, продолжает жить. Живут не только его стихи, а вообще все «Есенинское». Все, что его волновало, радовало, мучило. Все, что каким-либо образом с ним сталкивалось. Есенин в нашей литературе фигура своего рода культовая. Всенародная любовь привела даже к появлению жанра «народного есениноведения»: обсуждается улыбка поэта, голубые глаза, золотые кудри, как изящно сидел на Есенине костюм и другое. Кстати, по свидетельству Варлаама Шаламова, Есенин стал единственным поэтом, принятым блатным миром (На лагерном языке «Есениным» называют любого доморощенного стихотворца из заключенных.) Так что исключительность посмертной есенинской судьбы очевидна. В одном только не повезло Есенину.
Его биография до сих пор далека от истинной, объективной картины. Академическое «есениноведение» в результате деятельности ряда ученых-есениноведов находится в застое. Эти ученые, создав «официальную концепцию», на этом и успокоились. Они образовали как бы замкнутый коллектив, куда не хотят впускать посторонних. Ими замалчиваются или даже подтасовываются некоторые факты биографии поэта, не укладывающиеся в заранее заготовленную схему. Так считает кандидат исторических наук, автор более 80 публикаций по истории литературы Сергей Викторович Шумихин, и с его мнением нельзя не согласиться. Правда, в исследованиях последнего периода все же прослеживаются некоторые колебания в интерпретации вида поэта, удивительным образом совпадающие с колебаниями общественно-политической обстановки в стране. Разброс этот довольно большой: от недавнего бесконечного повторения есенинских строк о Ленине, восклицания «Мать моя – родина, я большевик» до создания образа бесстрашного обличителя «еврейско-большевистских зверств», скрывающийся от ГПУ и наконец захваченного этим ГПУ в гостинице «Англетер». «Независимым» же исследователям, которые смогли бы создать объективный взгляд на жизнь и творчество поэта, она почему-то неинтересна, они занимаются Анной Ахматовой, Мариной Цветаевой, Осипом Мандельштамом. Есть, правда, один исследователь, изучающий Есенина, – англичанин Гордон Маквей из Бристоля. Он выпустил монографии «Жизнь Есенина» и «Айседора и Есенин». Правда, его идеи, не имеющие ничего общего с «официальной концепцией», есениноведами в расчет не принимаются. Итак, Маквей выразил интересную мысль. Он считает, что Есенин мог бы стать очень популярной фигурой у молодежи Запада, потому что напоминает знаменитых рок-звезд, которые рано ушли из жизни, вроде Джимми Хендрикса или Курта Кобейна, поскольку столь же своевольный и анархический. Вполне вероятно, что англичанин прав. И все же, какие бы не были объективные исследования Маквея, для него, как и для других западных ученых, Есенин существует вне связи с судьбой России, вне советской истории. Есть еще и многочисленные мемуарные источники, написанные не только сильными мира сего – политиками, поэтами, актерами, художниками, но и простыми обывателями, а то и просто завистниками и злопыхателями.
Однако все воспоминания подобного рода очень противоречивы и не точны, поскольку мемуары вообще никогда не бывают протокольно точными в силу личностного взгляда автора на вещи. Из всего, о чем говорилось выше, становится понятным, что писать о жизни Сергея Есенина чрезвычайно трудно, тем более – в рамках обычного школьного сочинения, ведь для этого пришлось бы изучить огромный мемуарный и исследовательский материал, а изучив его, приложить немало усилий для того, чтобы отделить легендарное от фактического. Такое под силу далеко не каждому, и я не претендую на то, чтобы стать тем человеком, который сможет осилить подобное. И все же, поскольку взялся за эту тему, попробую вкратце, почти пунктиром, изложить основные факты биографии поэта. Подчеркиваю: написанное мною не претендует на то, чтобы стать откровением. Хотя я очень надеюсь, что подобное рано или поздно произойдет. «Я сын крестьянина. Родился в 1895 году 21 сентября, – писал Есенин в автобиографии, – С двух лет, по бедности отца и многочисленности семейства был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери…». Дед его был мельником. Бабушка и дедушка любили внука и заботились о его будущем: дедушка научил его драться, а бабушка баловала и заставляла ходить в церковь. Семья хотела, чтобы Сергей стал сельским учителем, и поэтому его отдали в закрытую церковную школу. Но, закончив ее в 1911 году, он объявил о своем намерении стать поэтом. На следующий год Есенин уехал в Москву, где стал посещать вечерние курсы при университете и вступил в литературно-революционное общество, при этом работал в разных местах, чтобы заработать на жизнь. Работая корректором в издательстве Сытина, он влюбился в Анну Изряднову, коллегу по работе, которая в конце 1914 года родила ему сына, Юрия Изряднова. Через два месяца после этого их связь прекратилась, и Есенин уехал в Санкт-Петербург в поисках литературного счастья.
Правда, он на короткое время приезжал в Москву в 1915 и 1916 годах, чтобы посетить Анну и сына. «Восемнадцати лет я был удивлен, разослав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и неожиданно наскочил в Петербург. Там меня приняли довольно радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй – Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта». «Наскочил» он в Петербург робким парнем, с небольшим багажом, с тетрадью стихов и с честолюбивой мечтой многих юных провинциалов – завоевать себе славу. Городецкий познакомил его с крестьянским поэтом Николаем Клюевым, ставшим другом Есенина и его литературным патроном. Многие питерские знакомые поэта отмечали его приятную мальчишескую внешность и голубые, «литературные» глаза. И никто не мог остаться равнодушным к его молодости, внешней привлекательности и, самое главное, – к его огромному таланту. За три года жизни в Петербурге Есенин стал известным поэтом. Его окружали поклонники и друзья. Постепенно он осмелел, стал дерзким, самоуверенным и хвастливым. Но, странное дело, наивность и доверчивость его остались. В этом противоречии таилось какое-то особое очарование. Есенина любили, баловали и даже прощали то, что другому не простили бы никогда. Поэту был 21 год, когда появился его первый стихотворный сборник «Радуница». С этого момента спираль его жизни начала стремительно раскручиваться. В том же, 1916-м году, он был призван на военную службу, и там на него обратила внимание императрица Александра Федоровна, для которой ему довелось читать свои стихи. Несмотря на такую честь, он ненавидел армейскую жизнь и дезертировал, как только представилась возможность, но вскоре был пойман и отправлен в штрафной батальон.
Во время революции 1917 года Есенин снова дезертировал и примкнул к революционерам. Нет, членом ВКП (б) он не стал, но оказался в непосредственной близости к «советским верхам». Октябрь зацепил в Есенине социальные струны, и в его поэзии появились первые революционные мотивы. К середине 1918 года он стал одним из самых значительных и оригинальных молодых поэтов. Молодежь подняла его на щит. Когда вышел его сборник «Голуби», книгу раскупили за несколько дней. А незадолго до этого, осенью 1917-го, Есенин женился на Зинаиде Райх, служившей секретаршей в эсеровской газете «Дело народа». Она родила ему двоих детей – дочь Татьяну и сына Константина. Однако брак этот оказался непрочным – летом 1918 года Есенин ушел от жены (официально они расторгли брак в 1921 году). В конце 1918 года в Москве возникла новая поэтическая школа. Ее инициаторы называли себя имажинистами. В нее входили Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич, Александр Кусиков и другие молодые поэты. Школе нужна была центральная фигура, яркое, сильное поэтическое имя. Взяли Есенина. И это был главный и единственный козырь имажинистов. Без Есенина школа была бы пустым местом. А самому Есенину имажинизм совсем не был нужен. В 1919 году в Москве начали открываться одна за другой книжные лавки писателей. Писатели сами торговали книгами и своими писательскими автографами. Поэты читали свои стихи в кафе и клубах, получая за выступление гонорар. Открыли свою книжную лавку и поэты-имажинисты. Умудряясь издавать свои стихи (а время было тяжелое и бумаги не хватало), они продавали их в своей книжной лавке. Книги их, и особенно стихи Есенина, расходились быстро. Как жилось в эти годы Есенину? Писал он много и легко, а печатался больше и чаще других. Нередко выступал со своими стихами в различных кафе, в том числе – в имажинистском «стойло Пегаса». Да и зарабатывал больше других. Но жилось ему от этого ничуть не легче, чем другим. Совсем не легко, и не весело. Питался он плохо. И к тому же у него не было своего угла. Время от времени находился то в Пролеткульте на Воздвиженке, то на Знаменке, то на Красной Пресне жил у скульптора Сергея Коненкова, то у других друзей и знакомых – как у мужчин, так и у женщин. У кого приходилось… Потом стал квартировать в Богословском вместе с Мариенгоф, которого считал своим лучшим другом. Так и жил Есенин бродячей, кочевой жизнью, подчеркнуто богемной. Впрочем, и в последующие годы, до самой своей смерти, он так и не нашел постоянного пристанища. Годы войны и революции наложили на Есенина определенный отпечаток.
В семнадцать лет он по религиозным соображениям стал вегетарианцем и трезвенником. В армии пристрастился к выпивке и, хотя бросил пить. Вернувшись в Москву, Есенин вновь стал жить бездомной, кочевой жизнью, с роями собутыльников и дармоедов, которые постоянно вились вокруг него. Он задыхался в этой нездоровой атмосфере. Он погибал, вдыхая ее пьяный угар. Стал задиристый, легко затевал ссоры и часто вспыхивал, иногда по пустякам. Так шли дни за днями, и вдруг – новая сенсация: после головокружительной связи с Айседорой Дункан Есенин женился на Софье Андреевне Толстой! Она, конечно же, его любила – это внучка Льва Толстого, но он ее так и не смог полюбить. А она тем временем собралась выступить в роли спасительницы великого поэта, всеми силами стараясь вырвать его из среды шинкарей дармоедов, создать нормальные условия для работы, избавить от кочевой жизни… Но сделать это ей оказалось не под силу. Спасение не удалось. Есенин вновь оказался в «стойле Пегаса». В это время были написаны поэма «Черный человек» и надрывные стихи «Москва шинкарей». А в октябре 25-го Есенин попал в психиатрическую больницу, чтобы пройти там двухмесячный курс лечения. Не выдержал – сбежал через месяц. Дальнейшее хорошо известно, хотя «темных пятен» в гибели поэта предостаточно. Поехал в Ленинград. Надеялся там найти квартиру, начать издавать журнал… 29 декабря 1925 года вечерние ленинградские газеты, а на следующий день газеты всей страны, сообщили, что в ночь с 27 на 28 декабря в гостинице «Англетер» поэт «обратил вокруг своей шеи два раза веревку от чемодана, вывезенного из Европы, выбил из-под ног табуретку и повис лицом к синей ночи, смотря на Исаковскую площадь ». Такова официальная версия его смерти. Самоубийство.
Существует и другая версия, согласно которой он был убит по указанию ГПУ. До сих пор не утихают споры: самоубийство? .. или же убийство? .. Это тайна, разгадку которой Сергей Есенин унес с собой в могилу. В любом случае смерть его – среди многих других трагических смертей одна из самых страшных: висельник, залитый кровью, вылившейся из перерезанных вен… Так трагически закончилась жизнь великого русского поэта Сергея Есенина. И мы не вправе судить, хороший или плохой он был в этой своей переполненной страданиями жизни. Ведь к поэтам нельзя относиться с обычной меркой. Они имеют права, которых попросту нет у обывателя, поскольку стоят несказанно выше и вместе с тем… несказанно ниже каждого из обычных смертных. Почему? Потому что это бессознательной существо, и в то же время – это такой поэт, который встречается один раз в столетие. Примерно так сказал Анатоль Франс о Верлене. Современники Есенина считали, что это высказывание применено и к нему.
