Переводные сказки народов зарубежных стран знакомят ребенка с миром, не похожим на тот, который привычно воспроизводят русские сказки с их тридевятым царством, тридесятым государством, с Бабой Ятой, Кощеем бессмертным, лисой, колобком, курочкой-рябой. Вместе с тем подобно нашим сказкам, сказки зарубежных стран воссоздают мир хотя и вымышленный, но в основе своей действительный.
К числу лучших образцов мировой сказочной литературы, без знакомства с которыми невозможно разностороннее воспитание детей, принадлежат сказки французского писателя Шарля Перро, немецких писателей братьев Якоба и Вильгельма Гримм, классика датской литературы Ханса Кристиана Андерсена и английского писателя Редьярда Джозефа Киплинга. В противовес сторонникам классицизма Шарль Перро решительно выступил за обогащение литературы сюжетами, мотивами национального фольклора.
В предисловии, открывавшем книгу, Шарль Перро с иронией отозвался о «некоторых лицах, претендующих на серьезность и достаточно проницательных, чтобы увидеть, что эти сказки написаны для развлечения, а содержание их не слишком глубоко». Писателя радовало, что он нашел среди соотечественников своих истинных читателей — «людей, обладающих хорошим вкусом», сумевших по достоинству оценить «сказки, которые наши предки сочиняли для детей». Страстный полемист, Шарль Перро всю жизнь оспаривал превосходство античных писателей перед современниками. И в предисловии к сборнику писатель не преминул сравнить милетские сказки, «услаждавшие Афины и Рим», со сказками французского народа. Он дерзнул указать, что, по его мнению, французские сказки не. только могут стоять рядом «с прекрасными образцами произведений мудрой и просвещенной античности», но в чем-то и превосходят их. В особенности писатель ценил во французских сказках «хорошую мораль»: «В них постоянно торжествует добродетель и порок наказан».
Продолженные Шарлем Перро нравоучения — лишь одно из возможных толкований того поэтического смысла, который содержится в сказках. Вот почему при издании сказок для детей нравоучения опускаются — и это не нарушает художественной цельности сказок.
В сказках Шарля Перро предстает мир и круг семейных забот, интересов и волнений средневекового французского общест-11.-1 времен Людовика XIV. Жизнь разных сословий изображена с достоверностью, которая сделала бы честь любому бытописа-гелго. Так, Шарль Порро рассказывает о том, что Золушку загружали самой тяжелой работой по дому: ей приходилось мыть посуду и лестницы, убирать комнаты госпожи и ее дочерей-бары-глень. Спала Золушка на чердаке па соломенной подстилке, а ее сестры — п комнатах. Здесь паркетные полы, у стен стоят зеркала, в которых можно видеть себя с ног до головы... Королевский сын устроил для знати бал... Золушка гладит сестрам белье, крахмалит им воротнички. Чтобы талия была тоньше, барышни приказали затянуть себя — слуги «больше дюжины шнурков разорвали». Золушка провожала уезжавших на бал барышень «так далеко, как только могла», а когда они скрылись из глаз, она паплакала от огорчения, что сама не попадет на этот бал. Писатель сочувствует бедной девушке. Произошло чудо — она поехала на королевский бал. Танцы прекратились, а скрипки перестали играть, когда Золушка вошла во дворец,— так поразила всех ее красота. Дамы, замечает наблюдательный автор, с большим вниманием рассматривали прическу Золушки и платье, «чтобы завтра же заказать себе такие же, только бы нашлись столь же красивые материи и столь же искусные мастера».
Каждая сказка Шарля Перро блещет своей выдумкой, и реальный мир отражается в сказочном то одной, то другой своей стороной. К сказкам Шарля Перро о Спящей красавице, о Синей бороде, о Мальчике с пальчик и другим, более сложным по образной системе, дети обычно обращаются в первые школьные годы. В России сказки Шарля Перро давно обрели известность — дети многих поколений рано знакомились с самобытным творчеством одного из прекрасных писателей Франции. Иван Сергеевич Тургенев писал о сказках Шарля Перро: «Они веселы, занимательны, непринужденны, не обременены ни излишней моралью, ни авторской претензиею; в них еще чувствуется веяние народной поэзии, их некогда создавшей; в них есть именно та смесь непонятно-чудесного и обыденно-простого, возвышенного и забавного, которая составляет отличительный признак настоящего сказочного вымысла».
