«Низвержение… династии Романовых и изменение политического и общественного строя,— писал он — составляют единственную цель и надежду всех честных граждан. Чтобы при теперешнем положении дел не желать революции, надо быть или совершенно ограниченным, или совершенно подкупленным в пользу царствующего зла… На стороне правительства стоят только негодяи, деньгами, которые обманом и насилием выжимаются из бедного народа. На стороне народа стоит всё, что молодо и свежо, всё, что способно мыслить и действовать. Династия Романовых и петербургская бюрократия должны погибнуть… То. что мертво и гнило, должно само собой свалиться в могилу. Нам остаётся только дать им последний толчок и забросать грязью их смердящие трупы».

Прийти к полному раскрепощению личности Писарев надеялся путём распространения з обществе полезных знаний.

Особенно горячо боролся Писарев за распространение в обществе естественнонаучных знаний. В успехах естественных наук он видел ключ к решению вопроса о том, как сделать, чтобы «вся жизнь человечества представляла бы меньше горя и бедности».

Как многие просветители эпохи 60х годов, Писарев не отдавал себе ясного отчёта значении для общества классовой борьбы и склонен был считать единственной силой, «которая независимо от исторических событий может разбудить общественное мнение и сформировать мыслящих руководителей народного труда».

Рассматривая поэзию Пушкина вне всякой связи с эпохой, в которую формировалось творчество гениального русского поэта, Писарев совершенно не замечал огромного

влияния произведений Пушкина на развитие передовых идей в обществе идей свободолюбия, протеста против самодержавия и крепостничества, призывов к борьбе за освобождение человеческой личности. В Пушкине он видел лишь «великого стилиста», искусного стихотворца, оставшегося глухим и равнодушным к горю и нуждам народа.

Такая неверная оценка творчества Пушкина в значительной мере объяснялась тем, что в конце 50х и начале 60х годов защитники «чистого искусства», извратив смысл творчества Пушкина, объявили великого поэта своим учителем вдохновителем. «Развенчивая» Пушкина, Писарев тем самым обрушивался на современных ему «чистых эстетиков», прикрывавших свои реакционные идеи именем автора «Евгения Онегина».

В ряде статей Писарев сделал шаг назад по сравнению с Добролюбовым и Чернышевским. Так, например, в отличие от Добролюбова, Писарев не заметил тех типических сторон русской действительности, которые были отряжены в романе Гончарова «Обломов» и получили название обломовщины. «Ошибкой» назвал Писарев замечательную статью Добролюбова, посвященную анализу драмы «Гроза». Великого критика Писарев упрекал в том, что тот «увлёкся симпатией к характеру Катерины» и будто бы ошибочно «принял её личность за светлое явление».

Особенно резко разошёлся Писарев с Добролюбовым и Чернышевским в оценке творчества Салтыкова-Щедрина. В статье «Дети невинного юмора» он расценивал великого русского сатирика как безобидного юмориста, развлекателя; его гневную, скорбную сатиру отожествлял с «невинным юмором», «беспредметным и бесцельным смехом».

В целом же деятельность Писарева оказала могучее влияние на несколько поколений русской молодёжи. Своими блестящими, тонкого остроумия статьями он будил мысль, учил думать, любить родину и народ, ненавидеть и презирать богатых тунеядцев.

Заслуги Писарева, умевшего говорить борцам за народное счастье «самые ободряющие, самые нужные слова», тем более велики, что ему пришлось действовать в то время, когда общественный подъём начала 60х годов сменился реакцией, когда уже не было в живых Добролюбова и в далёкой ссылке томился Чернышевский.