В традициях старинных русских городов всегда была тесная связь с близлежащими городами, селами и деревнями, «редкими оазисами культуры» и поныне хранящими память о выдающихся творцах национального искусства. Тула не мыслится без Ясной Поляны, Орел без Спасского-Лутовинова, Ярославль без Карабихи. И как недостаточно было бы знание художественного наследия известных русских писателей-земляков вне их духовной связи с Ельцом, так и восприятие Ельца XIX- XX веков неполно без лермонтовских мест, формировавших больших русских писателей, которые на материале елецкого края с ее социальной природной спецификой роли высокохудожественные картины народной жизни. Ельцу, одному из немногих городов страны, посчастливилось быть воспроизведенным в художественной литературе с изобилующей полнотой, от небольших штрихов и упоминаний у А. Пушкина, Л. Толстого, Н. Лескова, А. Чехова, К. Паустовского до скульптурно-детального изображения в творчестве И. Бунина и М. Пришвина, поскольку с этим городом были связаны многие годы их жизни, незабываемые впечатления, оригинальные замыслы и их конкретное воплощение.

Елец раскрывался многосторонне. Здесь и городские предместья – Черная Слобода и Аргамача с их легендами и преданиями, величественные церкви и Торговая улица с бесконечными лавками и трактирами, Бабий базар и «обжорные ряды», больница «Красный крест», монастыри и речки. Одним из писателей, родившихся и живших на Елецкой земле, был Михаил Михайлович Пришвин. Пришвиным было создано много выдающихся произведений о русской природе, родной земле и ее людях. Дарование Пришвина высоко ценили М. Горький, К. Паустовский, К. Федин и др., ставя его в ряд лучших русских писателей. М. Горький отмечал в творчестве Пришвина неповторимое своеобразие, художественную оригинальность, правдивость, умение пристально и вдумчиво наблюдать явления окружающего мира.

Горький писал Пришвину: «Я думаю, что такого природолюба, такого проницательного знатока природы и чистейшего поэта ее, как Вы, Михаил Михайлович, в нашей литературе – не было…» Превосходно писал Аксаков «Записки ружейного охотника», чудные страницы удались Мензбиру в книге о птицах, и у Кайгородова и у других многих природа русская порою вызывала сердечные слова, но все это «Люди частностей», ни у кого из них не находил я все охватывающей пронзительности и ликующей любви к земле нашей, ко всему ее живому и якобы смертному, ни у кого, как у Вас, воистину «отца и хозяина всех своих видений». В чувстве и слове Вашем я слышу нечто древнее, вещее и язычески прекрасное, сиречь-подлинно человеческое, идущее от сердца сына земли, великой матери, богочтимой Вами.

На всю жизнь запомнилось писателю «небольшая деревенька с соломенными крышами и земляными полами»[4]. До конца дней хранил он в доме картину, написанную его двоюродной сестрой М.Н. Игнатьевой и изображающей Хрущево. Незадолго до смерти, 21 апреля 1953 года, он записывает в дневнике: «Лежу и днями смотрю на картину Хрущево, и все не нагляжусь, и кажется, так много в ней чего-то, и мое духовное питание этой картинкой никогда не кончится» «это маленькое имение, около двухсот десятин, было куплено моим Дмитрием Ивановичем Пришвиным, елецким потомственным почетным гражданином, у дворянина Левишина» – пишет М.М. Пришвин в романе «Кащеева цепь».

Само время рождения известного писателя было необычным. 23 января по старому стилю «прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы». Хрущево вошло в жизнь писателя с первыми впечатлениями детства. Близкое общение с хрущевскими крестьянами открывало Пришвину тайны природы, правду народной жизни. «Он учился распознавать звуки ночи, повадки птиц, понимать мужичью тоску по лучшей жизни» – пишет С.Б. Захарин.

В 1907 году Пришвин выпускает свою книгу «В краю непуганных птиц», в которой пишет о душевной красоте тружеников Севера и Средней Азии. В 1918 году Пришвин с семьей перебирается в Елец и по 1920 год живет там. Он преподает русский язык в бывшей елецкой гимназии, откуда был исключен из 4-го класса, работает инспектором народного образования Елецкого уезда, кладет начало краеведческой работе в Ельце. В архивных материалах Пришвина имеется следующий документ: «Отдел по народному образованию Елецкого уезда видит в гражданине Пришвине очень полезного работника по просвещению народных масс… Неукоснительно местной власти оказывать ему всяческое содействие и поддержку» (1 октября 1918 года).

В 1919 – 1920 гг. Пришвин заведует библиотекой в селе Стегаловке и инспектирует библиотеки всего уездного уезда. Это были очень трудные годы в жизни писателя: неустроенность, бесхлебье, голод, нашествие разорившего город Мамонтова, когда он «спасся одним веселым чудом, которая создает иногда душа даже труса в последний момент расставания с жизнью».

Хрущевские крестьяне поддерживали Пришвина, делились с ним всем, чем могли. В 1920 году Пришвин навсегда уезжает из Ельца. На Смоленшине, родине жены, он становится народным учителем, что было для него «так же интересно, как и писательство». Разлука с Хрущевом, с Ельцом побудила Пришвина к духовному общению с ними, и в 20-х годах он начинает роман «Кащеева цепь», художественное воспоминание о Елецком крае, итог его нелегкой писательской судьбы и борьбы за обретение родины. Среди дневниковых записей 1952 года встречается следующая: «И понял я, что «Кащеева цепь» есть песня мальчика о своей родине».



Воссоздавая картину русской социальной и общественной жизни конца XIX – начале XX века, Пришвин, верный исторической правде, создает в «Кащеевой цепи» образы разоряющихся, теснимых «банком» дворян-помещиков и богатеющих безземельных крестьян и духовенства, провинциальных интеллигентов- народников. Исследователь творчества Пришвина Вадим Чуваков, говоря о романе «Кощеева цепь», выделяет ее из ряда «семейных описаний», таких, как трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность» Л.Н. Толстого, «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука» С.Т. Аксакова. «Кощеева цепь» - это философский роман, в котором на первый план вынесена личность автобиографического героя, проходящего трудный путь познания себя и окружающего мира».

Историческая действительность со всеми ее реалиями и подробностями предстает в романе Пришвина сквозь призму восприятия ее Курымушкой – Алпатовым – художественно одаренной натурой, обостренно воспринимающим всякую несправедливость и верящим в силу добра. Главный герой романа – это, по словам Пришвина, «Медленно, путем следующих одна за другой катастроф, нарастающее сознание». Чувство родины не покидало Пришвина никогда. Он вновь и вновь обращался к описанию родной природы, людей, живущих на елецкой земле: «Брожу весь день между липами, и вдруг вспомнилось Хрущево. Там тоже был такой легкий для дыхания воздух. С тех пор я не дышал таким воздухом, я не жил в здоровой природе, и мало-помалу забыл, что она существует. Я жил в болотах, в комарах, принимая такую природу как девственную, самую лучшую…
И вот почему, когда я вышел из болот м стал здесь на глубокую почву, где липы растут и нет комаров, мне кажется, будто я вернулся в Хрущево, в лучшее прекрасное место, какого и не бывало на свете».

Для Пришвина всегда свое, родное, большая и малая родина оставались близкими, их не могли затмить красоты экзотической природы. «Наше», «свое» в повести «Жень-шень» противопоставляется таежной природе: «Любимая его [Лувена] ворона была не серая, как у нас, а черная… «Так, это ворон!» И вдруг из того черного ворона и крикнет наша обыкновенная ворона… Еще голубая сорока жила на дереве, пересмешник, зимородок, дрозды, иволга, кукушка, прибегала перепелка и кричала в кустах не «пить-полоть», как у нас, а вроде как бы: «му-жи-ки!» И так все до одной птицы были видом точно как наши, сразу узнаешь, а что-нибудь одно маленькое в них так и не так».

Пришвин незадолго до смерти вновь глядел на картину «Хрущево». Он писал в дневнике 21 апреля 1953 года: «Что же такое дорогое представить этой картинке?»… да ничего, грязный пруд… два кирпичных столба от ворот, тощая акация, даль черноземная в полях и оврагах. И ничего, ничего для постороннего глаза… Для себя же неисчерпаемое богатство и каждую минуту все новое… И таких мгновений, оставленных в картине моего детства, нет конца».

Глубоким волнением и лиризмом пронизано воспоминание «родного гнезда», которое было для писателя неиссякаемым источником поэтической энергии. М.М. Пришвин умер в 1954 году. «Пришвин умер на пороге весны не только в природе, но и на пороге нового расцвета своего родного народа, - писал К.Г. Паустовский. К этому расцвету он звал всем своим творчеством, всей силой своего исключительного мастерства». Похоронен М. Пришвин в Москве на Введенском кладбище.

Трудно назвать другого современного писателя, в книгах которого так органически слились бы личная жизнь с творчеством. Все созданное Пришвиным – это художественно переосмысленный собственный творческий путь, своя духовная жизнь от пробуждения сознания до последнего движения мысли. Пришвин верно заметил: «Все написанное мною и признанное было отдельные искорки из пережитого мною, из моей собственной жизненной поэмы. И если же люди эти искры узнают и понимают, значит, и они переживают эту поэму.

Лирический герой Пришвина проходит долгий путь развития. Он находит радость в активном отношении к жизни, в овладении ее тайнами, отстаивает новый взгляд на мир, труд, творчество, любовь, взаимоотношения между людьми. Своим жизнеутверждающим духом, верой в человеческие силы и разум, глубиной и богатством чувств он дорого читателю и сегодня.