Как-то в один из золотых осенних дней, а он и на самом деле был золотым: ослепительно-солнечным, приятно-звонким, таким, какие бывают лишь во время бабьего лета, когда душа вспоминает все сделанное добро, и беспокоится о том, что не сделано,- я таки не удержался и поехал к своим знакомым “торфяникам”. Поехал по собственному желанию, а не по заданию редактора.
Меня не обольщали окружающие виды и, если честно признаться, даже “торфяные” герои, за исключением одного — моего немого “не героя”. Хотелось, уважаемый читатель, еще раз увидеть его, взглянуть в его открытые, проникновенные глаза. И поговорить, так как не зря утверждает народная мудрость, что наилучший разговор – молчание. Из нехитрой этой затеи я вынес что-то больше, чем надеялся: я открыл Человека. В суете будней и ежедневных хлопот мы нечасто обращаем внимание на скромную, невзрачную человеческую красоту, возможно, потому, что она скромная.
Стоило мне устроиться на луговой травке (замечу, — без блокнота!) и дождаться обеденного перерыва, когда вся бригада, за исключением одного мужчины, подалась в столовую, как предчувствие открытия стало все сильнее овладевать мной. Мой коренастый и малоразговорчивый копатель все копал и копал, не разгибаясь, а я сидел неподвижно, наблюдая за ним. Так прошло где-то полчаса. В конце концов, он не выдержал и неспешно подошел к облюбованному мной месту. Устроился на нем и … мы начали молчать. Это было не тревожное, напряженное молчание двух чужих друг другу людей. Нет, это молчание было совсем другим – всепонимающим и всепрощающим.
…А Слово пришло позднее.
