Сравнительно поздно Вольтер обращается к философской повести. Первые его произведения в этом жанре («Видение Бабука», «Мемнон», «Путешествие Сакраментадо», «Задиг, или Судьба») написаны в какой-то степени случайно. В 1747—1748 гг. Вольтер после разрыва с королевским двором жил в замке герцогини де Мен. Здесь для развлечения общества он по вечерам читал сочиненные днем главы своих занимательных повестушек. Чтения имели огромный успех. Вольтеру удалось найти Новую гибкую форму, как нельзя лучше вмещающую новое просветительское содержание.

Действительно, философские повести чрезвычайно оригинальны в жанровом отношении. В философских повестях Вольтер прежде всего подвергает острой критике учение Лейбница — Попа о предустановленной гармонии, согласно которому мир, несмотря на существующее в нем зло, в целом гармоничен и развивается в направлении добра и справедливости. Вольтер-просветитель не мог принять эту теорию, обрекавшую человека на страдания и пассивность.

Философские повести Вольтера неравноценны в художественном отношении. Наиболее выразительны «Задиг», «Кандид» и «Простодушный». Но не следует в них искать полного идейного единства. Они создавались в разное время и отразили эволюцию философского и общественно-политического сознания Вольтера. В первых произведениях («Видение Бабука», «Задиг») еще не чувствуется такого трагического мировосприятия, какое ощущается в «Кандиде» и «Простодушном». Вольтер с годами все более непримиримо относится к «философии оптимизма», все меньше тешит себя иллюзиями о безболезненном разрешении социальных противоречий.

Уже в первых философских повестях Вольтер подвергает сомнению, положение о разумности существующих общественных отношений. Гармония, царящая в природе в целом, не распространяет, по его мнению, „ свою власть на общество. Оно изобилует конфликтами, несет людям страдания. Вольтер в период 40-х — начала 50-х годов оценивает жизнь с точки зрения интересов личности. Здесь он выступает как продолжатель традиций Возрождения. Человек для него — мера всего сущего. Весьма показательна в этом плане повесть «Мёмнон, или Человеческая мудрость». Судьба его героя складывается совсем не так, как бы он сам хотел. Мир открылся ему в своем неприглядном существе. «Я начинаю думать, — сказал Мемнон, — что наша земноводная планетка; есть именно тот самый дом умалишенных всей вселенной, о котором я только что имел честь от вас слышать». Мемнон разуверяется в философах, твердящих, что «все благо». Он готов принять их философию только тогда, когда сам не будет «больше кривым».

Примерно те же мотивы звучат в «Задиге». Вольтер сомневается, можно ли считать разумным мир, где человек страдает, где от ударов зла. Действие повести развертывается на Востоке. Задиг — образованный, умный и доверчивый юноша. Сердце его широко» открыто навстречу всему доброму и прекрасному на земле. Однако именно добродетели Задига становятся источником его несчастий. Таково окружающее его общество, где гибнет все, исполненное красоты и поэзии. В нем царят законы, чуждые разуму и чувствам хороших людей. Вольтер выносит феодально-монархической действительности суровый приговор.

Задиг становится сначала жертвой вероломства женщин. По их милости он едва не лишается глаза и носа. Постепенно его познание действительности расширяется. Задиг все больше убеждается в невежестве медиков, в корыстолюбии судей, в несправедливости правящих кругов. ОН едва не поплатился ссылкой. Его окружают завистники и клеветники. При дворе Задиг выделяется своим бескорыстием и добросердечием. Он завоевал первый приз за великодушие, осмелившись открыто похвалить опального министра. Став первым после короля лицом в государстве, Задиг правит мудро, уважает законы, не совершает насилий, пытается примирить враждующие религиозные партия. Их распри Вольтер высмеивает в духе Свифта. «Уже 1500 лет длился в Вавилоне великий спор, разделявший всех граждан на две противоположные партии, из которых одна утверждала, что в храм Митра должно вступать непременно левой ногой, другая гнушалась этим обычаем и вступала правой». Это напоминает борьбу тупоконечников и остроконечников в «Гулливере». Много других нелепых предрассудков высмеивает Вольтер доводя их до вящей поучительности, до логического абсурда.

Задиг при дворе вполне познал коварство высокородных прелестниц. Светлые минуты в его жизни связаны лишь с любовью к королеве Астарте, но ей грозит смерть. Горестные мысли одолевают Задига: «И вот она людская жизнь! О, добродетель! К чему ты мне послужила? Две женщины недостойно обманули меня; третья, невинная и самая прекрасная, должна умереть! Все, что я сделал хорошего, всегда было для меня источником проклятий...» Люди начинают казаться Задигу «насекомыми, поедающими друг друга» на земле — «маленьком комке грязи».

Задиг всюду сеет семена просвещения. Слава о его мудрости гремит по всему Востоку. Характерно, что большинство его мудрых решений — результат не книжных знаний, а большой жизненной наблюдательности, хорошего понимания психологии людей частнособственнического общества. Примером является глава «Танец», где Задиг ловко вывел на чистую воду казнокрадов. Тот же самый прием он применяет при испытании верности королевских жен. И снова блистательный успех. «Микроб золота» настолько глубоко проник в сознание феодальной знати, что от дворянского благородства не осталось и следа. Всюду Вольтер видит разгул самых низменных страстей, попрание человеческого достоинства. В мире, где господствует мораль хищников, даже грабитель с большой дороги пользуется почетом.

Арбогад (глава «Разбойник») был когда-то неприметной песчинкой в водовороте жизни, потом грабежом нажил большое состояние и стал бриллиантом, «лучшим украшением в венце короля Индии». «Поверьте мне, — говорит Арбогад Задигу, — что Вы достигнете того же самого. Теперь самое удобное время для воровства...» Вольтер дает понять, что феодальное общество переживает кризис. Все в нем плохо: и система управления, и нравы, и религиозные институты. Оно нуждается в моральном оздоровлении, в разумном руководстве. Тем не менее Вольтер не намерен вдаваться в пессимизм. Велика его вера в спасительную роль разума. Задиг после тяжких испытаний все же выходит на дорогу спасения. Одно время он было уже «стал роптать на провидение и готов был поверить, что миром управляет жестокая судьба», злая сила. Пессимистические взгляды Задига поколебал ангел Иезрад. Он советует принимать жизнь такой, какова она есть: «слабый смертный, перестань бороться против того, перед чем ты должен благоговеть». Зло и добро, по его мнению, тесно переплетены, и одно часто вызывает другое. Однако Иезрад выражает не всю жизненную философию Вольтера. Недаром Задиг ему пытается возражать. Он произносит свое многозначительное «но», когда ангел летел уже на десятое небо. Вольтер-просветитель не может безоговорочно принять мысль о благости провидения, ибо он виДит страдания человека. Отсюда и «но» Задига.

Все же Вольтер в период 40-х годов разделяет в основном веру просветителей в победу справедливости. Ему кажется, что жизнь может измениться, когда у руля правления станут просвещенные монархи. Задиг в финале повести — образец такого правителя. В £го царствование Вавилон не знает горя. «Государство наслаждалось спокойствием и славой и процветало. То был лучший век на земле; ею управляли справедливость и любовь. Все благословляли Задига, а Задиг благословлял небо».

В романе Лесажа Жиль Блас всю энергию своего ума обращает на устройство своего личного благополучия. Его по существу не интересуют вопросы социальные. Герой Вольтера, напротив, постоянно размышляет над судьбой людей, его волнуют социальные, философские проблемы, он хочет понять законы, управляющие миром. Во всем этом сказался несомненный прогресс общественной мысли. Личное в умонастроении и поведении Задига сливается с общественным. Свои несчастья он осмысливает в широком социально-историческом плане, связывает их с жизнью человечества.