В статье «Лучше позже, чем ни­когда» Гончаров писал: «...если образы типичны, они непременно отражают на себе — крупнее или мельче — и эпоху, в которой живут, оттого они и типичны. То есть на них отражаются, как в зеркале, и явления общест­венной жизни, и нравы, и быт».

В письме к Достоевскому в 1874 г. Гончаров так объяснял свою позицию: тип «с той поры и ста­новится типом, когда он повторился много раз или много раз был замечен, пригляделся и стал всем знаком».

В данном случае писатель обобщал прежде всего свой собственный опыт, говорил о собственном по­нимании сложной проблемы типического в лите­ратуре. Разумеется, можно принять и такую твор­ческую позицию, но проблема типического все же сложнее и не сводится только к статистической частоте того или иного явления (лица) в жизни, к его «массовидности».

В современной теории литературы принято счи­тать, что тип, или типический характер, — это художественный образ человека, определенной лич­ности, выступающей в ее индивидуальном своеобра­зии, со всеми присущими ей чертами и свойствами, отражающими существенные признаки какой-то группы людей того или иного класса, сословия, психологического склада и т. д. В лучших произ­ведениях литературы могут быть созданы и так называемые «вечные» образы или типы, которые, отрываясь от своей исторической эпохи, продол­жают жить в сознании последующих поколений, изменяясь, наполняясь новым содержанием, подвер­гаясь модификации, превращаясь даже из имени собственного в имя нарицательное: Гамлет, Дон Кихот, Хлестаков, Обломов...Возникает вопрос: должен ли писатель, создавая тот или иной литературный тип, фиксировать лишь то, что уже отстоялось, утвердилось в жизни (как утверждал Гончаров), или же автор может в из­вестном смысле обгонять эпоху, точнее, обнаружи­вать в ней то, что только еще зарождается, то, что большинство еще не воспринимает как нечто существенное в развивающейся действительности? Та­ким был Тургенев, который утвер­ждал: «Наше время требует уловить современность ее преходящих образах; слишком запаздывать нельзя».

Итак, понимание Гончаровым сущности типичес­кого в литературе не является единственно возмож­ным. Однако автор «Обломова» сознательно избрал для себя такой путь в искусстве, создал свой мир, в котором он — полный хозяин. Нельзя воспринимать Гончарова по тем эстетическим меркам, которые признавали Тургенев или Достоевский. Гончаров ос­тается Гончаровым.