В мировой литературе не много можно найти произведений, которые, подобно комедии А. С. Грибоедова, в короткий срок снискали бы столь громкую всенародную славу. При этом современники в полной мере ощущали соци­ально-политическую актуальность комедии, воспринимая ее как злободневное произведе­ние зарождавшейся в России новой литерату­ры, которая ставила своей главной задачей раз­работку «собственных богатств» (то есть мате­риала национальной истории и современной русской жизни) и собственными, оригинальны­ми, не заемными средствами. Сюжетную осно­ву «Горя от ума» составил драматический кон­фликт: столкновение умного, благородного и свободолюбивого героя с окружающей его косной средой реакционеров. Этот изображен­ный Грибоедовым конфликт был жизненно правдив, исторически достоверен. С юных лет вращаясь в кругу передовых русских людей, вступивших на путь борьбы с миром самодер­жавия и крепостничества, живя интересами этих людей, разделяя их взгляды и убеждения, Грибоедов имел возможность близко и повсед­невно наблюдать самое важное, характерное и волнующее явление общественного быта своего времени — борьбу двух мировоззрений, двух идеологий, двух жизненных укладов, двух поколений.

После Отечественной войны, в годы форми­рования и подъема общественно-политичес­кого и общекультурного движения дворянских революционеров-декабристов, борьба ново­го — нарождающегося и развивающегося — со старым — отжившим и тормозящим движение вперед — острее всего выражалась в форме именно такого открытого столкновения между молодыми глашатаями «свободной жизни» и воинствующими охранителями ветхозавет­ных, реакционных порядков, какое изображено в «Горе от ума». Сам Грибоедов в широко изве­стном, постоянно цитируемом письме к П. А. Катенину (январь 1825 года) с предель­ной ясностью раскрыл содержание и идейный смысл драматической коллизии, положенной в основу комедии: «...в моей комедии 25 глуп­цов на одного здравомыслящего человека; и этот человек, разумеется, в противуречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих».

И далее Грибоедов показывает, как плано­мерно и неудержимо, все более и более обо­стряясь, нарастает «противуречие» Чацкого с фамусовским обществом, как это общество предает Чацкого анафеме, которая носит ха­рактер политического доноса, — Чацкого объ­являют во всеуслышанье смутьяном, карбона­рием, человеком, покушающимся на «закон­ный» государственный и общественный строй; как, наконец, голос всеобщей ненависти рас­пространяет гнусную сплетню о безумии Чац­кого. Сначала он весел, и это порок: «Шутить и век шутить, как вас на это станет!» Слегка пе­ребирает странности прежних знакомых, но что же делать, коли нет в них благородной черты! Его насмешки до поры не язвительны,

но все-таки: «Унизить рад, кольнуть, завистлив! Горд и пол!» Не терпит подлости: «Ах! Бо­же мой, он карбонарий». Кто-то со злости вы­думал, что он сумасшедший. Голос общего не­доброхотства и до него доходит, притом и не­любовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совер­шенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков. Грибоедов рассказал в своей комедии о том, что произошло в одном мос­ковском доме в течение одного дня. Но какая широта в этом рассказе! В нем дух времени, дух истории. Грибоедов как бы раздвинул сте­ны фамусовского дома и показал всю жизнь дворянского общества своей эпохи — со всеми противоречиями, кипением страстей, враждой поколений, борьбой идей. В рамки драматиче­ской картины столкновения героя со средой Грибоедов вместил громадную общественно-историческую тему перелома, обозначившего­ся в жизни, — тему рубежа двух эпох — «века нынешнего» и «века минувшего».

Отсюда — необыкновенное богатство идей­ного содержания комедии. В той или иной форме и в той или иной мере Грибоедов кос­нулся в «Горе от ума» множества серьезней­ших вопросов общественного быта, морали и культуры, которые имели в декабристскую эпоху самое актуальное, самое злободневное значение. Это были вопросы о положении русского народа, придавленного гнетом кре­постничества, о дальнейших судьбах России, русской государственности и русской культу­ры, о свободе и независимости человеческой личности, об общественном призвании чело­века, о его патриотическом и гражданском долге, о новом понимании личной и граждан­ской чести, о силе человеческого разума и познания о задачах, путях и средствах про­свещения и воспитания. На все эти вопросы откликнулся гений Грибоедова, и отклик этот был исполнен такой горячей гражданственно-патриотической страсти, такого неукротимо­го негодования, что комедия не могла не про­извести самого глубокого и разительного впечатления как в передовых кругах русского общества, так и в лагере реакционеров.

Комедия с могучей сатирической силой ра­зоблачала нравы крепостников. Грибоедов по­ставил перед собой задачу сорвать с них маску внешнего благолепия и благоприличия и пред­ставить их на суд людской разоблаченными от всех и всяческих украшающих покровов. И пи­сатель с блеском выполнил эту задачу. Он за­печатлел в «Горе от ума» целую галерею чело­веческих портретов, которые в совокупности составляют истинный, ничем не прикрашен­ный отвратительный облик крепостнического общества с его паразитизмом и своекорысти­ем, чванством и лакейством, мракобесием и нравственным растлением.

Здесь, в этом обществе, процветают «знат­ные негодяи» и мелкотравчатые подлецы, отъявленные мошенники и «зловещие стару­хи», ханжи и доносчики, объединенные, как круговой порукой, непримиримой враждой к «свободной жизни», к культуре, к просвеще­нию, к малейшему проявлению независимой мысли и свободного чувства. В этом мире без тени смущения меняли крепостных рабов на борзых собак, явным грабительством добы­вали богатства и почести, «разливались в пиpax и в мотовстве», а ученье считали «чумой», зловредным и огнеопасным изобретением «окаянных вольтерьянцев». Люди этого жес­токого мира жили по заветам и преданьям «минувшего века» — «века покорности и стра­ха». «Мораль» их была основана на пресмыка­тельстве перед сильными и на угнетении и унижении слабых. Идеалом человека был для них удачливый вельможа блаженных фео­дальных времен — такой, как дядя Фамусова Максим Петрович, достигший «степеней из­вестных» благодаря своему бесстыдному ра­болепству и шутовству при дворе.

Типичнейший представитель этого мира — сам Фамусов, воинствующий мракобес, хан­жа и деспот, грозящий своим рабам сибир­ской каторгой. Под стать Фамусову все его родственники, приятели и гости.

В образе полковника Скалозуба Грибоедов воссоздал тип аракчеевца, тупого, самовлюб­ленного и невежественного «героя» плац-парадных учений, шагистики и палочной мушт­ры, заклятого врага свободной мысли. Этот «хрипун, удавленник, фагот, созвездие мане­вров и мазурки», гоняющийся за чинами, ор­денами и богатой невестой, воплощает в се­бе дух реакционного «пруссачества», которое искусственно насаждалось царизмом в рус­ской армии и вызывало ненависть всего пе­редового офицерства, хранившего суворов­ские и кутузовские традиции (в черновой ре­дакции «Горя от ума» Скалозуб сам говорит о себе: «Я — школы Фридриха...»).

Резкими, типическими чертами наделены и все остальные персонажи барской Москвы, выведенные в «Горе от ума»: властная бары­ня-крепостница старуха Хлестова, графини Хрюмины, княжеское семейство Тугоуховских, Загорецкий — светский шулер, мошен­ник и доносчик, по всем данным — тайный агент политической полиции, Репетилов — «душа» дворянского общества, шут, сплетник и пустозвон, затесавшийся, чтобы не отстать от моды, в круг каких-то псевдолиберальных болтунов, Платон Михайлович Горич — в про­шлом приятель Чацкого, человек опустив­шийся, инертный, внутренне примирившийся с фамусовским миром.

Как свой принят в этом мире «безродный» секретарь Фамусова — Молчалин. В его лице - Грибоедов создал исключительно вырази­тельный обобщенный образ подлеца и цини­ка, «низкопоклонника и дельца», пока еще мелкого негодяя, который сумеет, однако, дойти до «степеней известных». Вся лакей­ская «философия жизни» этого чинуши и под­халима, не смеющего «свое суждение иметь», раскрывается в его знаменитом признании: Мне завещал отец:

Во-первых угождать всем людям без изъятья — Хозяину, где доведется жить, Начальнику, с кем буду я служить, Слуге его, который чистит платья, Швейцару, дворнику, для избежанья зла, Собаке дворника, чтоб ласкова была.

Галерея типических образов стародворян­ской, барской Москвы, созданная Грибоедо­вым, включает, в себя и тех, кто в комедии непо­средственно не действует, но только упомина­ется в беглых характеристиках, которые дают им действующие лица. В их числе такие яркие, рельефные, законченные образы, как «черно-мазенький» завсегдатай всех балов и обедов, и крепостник-театрал, и мракобесный член «Ученого комитета», и покойник камергер Кузьма Петрович, и влиятельная старуха Татьяна Юрьевна, и нахальный «французик из Бордо», и клубные друзья Репетилова, и много дру­гих — вплоть до княгини Марьи Алексввны, блюстительницы общественного мнения в фамусовском мире, именем которой знамена­тельно заканчивается комедия. Все эти лица не появляются на сцене, но тем не менее, имеют весьма важное значение для раскрытия содержания «Горя от ума», и это составляет одну из новаторских черт комедии.

Социальная критика Грибоедова, разверну­тая в «Горе от ума», по самой широте своей и конкретности была явлением исключитель­ным в литературе начала XIX столетия. Если сатирико-моралистические комедиографы, писавшие в традициях классицизма, следова­ли условным и абстрактным критериям, узако­ненным его эстетикой, и осмеивали, как пра­вило, какой-либо один, отдельно взятый соци­альный «порок» или отвлеченную моральную категорию (к примеру, только лихоимство, только невежество, только скупость, только ханжество т. п.), то Грибоедов в своей комедии затронул и разоблачил в духе социально-поли­тических идей декабризма широкий круг со­вершенно конкретных явлений общественного быта крепостнической России.

Злободневный смысл грибоедовской кри­тики сейчас, конечно, не ощущается с такой остротой, с какой он ощущался современни­ками Грибоедова. Но в свое время комедия прозвучала, помимо всего прочего, именно злободневно. И вопросы дворянского воспи­тания в «пансионах, школах, лицеях», и деба­ты о парламентском строе и реформе судо­производства, и отдельные эпизоды русской общественной жизни в период после наполе­оновских войн, нашедшие отражение в моно­логах Чацкого и в репликах гостей Фамусо­ва, — все это имело самое насущное значе­ние, в частности в декабристской среде, именно в те годы, когда Грибоедов писал свою комедию. Богатство и конкретность со­циального содержания, вложенного в «Горе от ума», придает комедии значение широкой и целостной картины русской общественной жизни конца 1810 — начала 1820-х годов, изображенной во всей ее исторической точ­ности и достоверности.

В свое время (в 1865 году) на это значение комедии обратил внимание Д. И. Писарев, утверждавший, что «Грибоедов в своем ана­лизе русской жизни дошел до той крайней границы, дальше которой поэт не может идти, не переставая быть поэтом и не превращаясь в ученого исследователя». И в этой связи кри­тик совершенно справедливо заметил, что для того, чтобы писатель, поэт мог нарисо­вать такую достоверную и точную историчес­кую картину, ему «надо быть не только внима­тельным наблюдателем, но еще, кроме того, замечательным мыслителем; надо из окружа­ющей... пестроты лиц, мыслей, слов, радос­тей, огорчений, глупостей и подлостей вы­брать именно то, что сосредоточивает в себе весь смысл данной эпохи, что накладывает свою печать на всю массу второстепенных яв­лений, что втискивает в свои рамки и видоиз­меняет своим влиянием все остальные отрас­ли частной и общественной жизни. Такую гро­мадную задачу действительно выполнил для России двадцатых годов Грибоедов».