1. «Неговорящие» и говорящие имена персонажей.
2. Два жизненных подхода к действительности.
3. «Подводное» течение в пьесе.
Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» наполнена как сценическими, так и внесценическими персонажами. Каждая из этих групп образуют особую атмосферу восприятия той действительности, что представлена в пьесе. Внесценические персонажи хоть и не присутствуют в произведении формально, однако они достаточно четко и ясно формируют картину жизни, что описывает Грибоедов. Одно простое упоминание известной личности меняет не только настроение людей, но и их отношение к окружающей действительности.
Сценические же персонажи в данном случае имеют ряд преимуществ. Они не только словесно, но и наглядно демонстрируют свое отношение к той или иной жизненной ситуации. Даже одно имя много говорит в описании облика героя. Например, Молчалин, Скалозуб. При этом заметим, что отрицательные персонажи наделены говорящими именами. В то время как «нейтрально-положительные» мало что скажут нам о характере его носителя. Внесценические персонажи называются по имени и отчеству. Такое определение не говорит читателям ничего об этих «отсутствующих» героях. Однако сценическим персонажам они внушают страх и благоговение. В этом проявляется мастерство Грибоедова-драматурга, сумевшего в одном «неговорящем» имени расставить важные акценты. И они настолько правильно попали в цель, что стали крылатыми. Например, теперь не только грибоедовским героям, но и нам важно, что скажет Марья Алексевна.
Наиболее ярким представителем внесценических персонажей является Максим Петрович, дядя Фамусова. Он являет собой «пример» для подражания многим поколениям. Как выслужиться, как быть пожалованным высочайшей улыбкой, как услышать приветливое слово? На все эти вопросы может ответить Максим Петрович. «На куртаге ему случилось обступиться; / Упал, да так, что чуть затылка не пришиб... / Был высочайшею пожалован улыбкой; / Изволили смеяться; как же он?.. / Упал вдругорядь — уж нарочно». Вот так один случай изменяет многое в судьбе людей. Человек выслужился, не пожалев затылка, и теперь в «чины выводит», «пенсии дает». Но подобное раболепство вызывает негодование Чацкого. Он не приемлет такого способа повышения по службе: «Прямой был век покорности и страха, / Все под личиною усердия к царю».
Два жизненных подхода к получению чинов описывает в пьесе Грибоедов. Внесценический персонаж «заменяет» собой реально действующее лицо. Можно так говорить о Максиме Петровиче потому, что упоминание о нем вызывает реакцию Чацкого. Используя данный конфликт, мы отчетливо видим несовместимость двух миров Фамусова и Чацкого. Заметим, что и другие внесценические персонажи в основном на стороне Фамусовых. Они создают еще более колоритную обстановку того места, куда попадает Чацкий. Й тем самым данные персонажи оттеняют сценических героев пьесы.
Еще один внесценический персонаж появляется, когда речь заходит о науках и образовании. Этим персонажем является двоюродный брат Скалозуба, для которого науки вдруг стали важнее всех чинов, которые так ценит общество Фамусова. Так о нем говорит Сергей Сергеич Скалозуб: «Но крепко набрался каких-то новых правил. / Чин следовал ему: он службу вдруг оставил. / В деревне книги стал читать».
До появления этого персонажа о «пользе» наук говорил только Фамусов: «Все умудрились не по летам, / А пуще дочери, да сами добряки. / Дались нам эти языки». Да и чтение книг вызывает у Фамусова лишь хороший сон. Вот и вся польза от учения. Мир, в который вернулся Чацкий, никак не изменился. Недаром он говорит, что «дома новы, а предрассудки стары». Время принесло новые веяния и настроения, интерес к научным дисциплинам. Но этого ничего не надо уже отжившему старому обществу Фамусовых. Они не принимают во внимание то, что жизнь не стоит на месте, она диктует свои законы. И введение Грибоедовым внесценического персонажа, даже не имеющего в данном эпизоде имени (лишь обозначение родства со Скалозубом), говорит о том, что многие сталкиваются с вопросами о пользе знаний. Драматургом не выведен на сцену этот персонаж, но он имеет в пьесе право голоса. Тем самым Грибоедов «расширяет» количество участников комедии за счет такого пополнения действующих лиц.
Еще одна линия появляется в пьесе в связи с внесцениче- скими персонажами. Этот персонаж снова вводит Фамусов, но уже в конце пьесы: «Моя судьба еще ли не плачевна? / Ах! Боже мой! Что станет говорить / Княгиня Марья Алексевна!» Эти слова звучат заключительным аккордом комедии. Поистине такая концовка оправдывает обозначение жанра — комедия. И действительно, невольно появляется улыбка, когда вспомнишь конец пьесы. Чацкий бежит из этого старого-нового мира. Отец хочет отправить Софию подальше от Москвы: «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Но это остается в стороне, когда Фамусов начинает задумывается о том, что скажет обо всем этом Марья Алексевна.
В подобной концовке снова подтверждается мысль, связанная и с образом Максима Петровича. Очень важно, какой чин занимает человек, и поэтому не менее важно, что о тебе думают окружающие. Сильйые мира сего могут «обделить», когда необходимо, своим вниманием. Любое отклонение от нормы пугает их, инакомыслящий будет наказан и никогда не достигнет в этом мире высот. Поэтому в тогдашней России завидного будущего не предвидится.
Вот так, используя внесценических персонажей, Грибоедов в виде «подводного течения» вносит в пьесу самые актуальные вопросы того времени. И эти голоса создают многоголосый хор мнений о той действительности, что описывается в пьесе. Подобные персонажи не только открывают спор по тому или иному вопросу, но и являются завершением беседы (образ Марьи Алексевны). С помощью внесцени
ческих персонажей драматург в произведении оттеняет и сценических. То есть Максим Петрович и другие являются не только поводом для беседы, но и помогают раскрыть такие интересные фигуры, как Чацкий, Фамусов и др. Упоминание того или иного родственника или друга открывает поле для высказывания мнений о том или ином событии.
Внесценические персонажи очень гармонично вписываются в полотно пьесы. «В картине, где нет ни одного белого пятна, ни одного постороннего, лишнего штриха и звука, — зритель и читатель чувствуют себя и теперь, в нашу эпоху, среди живых людей», — так писал об этой пьесе И. А. Гончаров в своем знаменитом критическом этюде «Мильон терзаний». Хочется согласиться с критиком, что без самых незначительных и внесценических персонажей картина была бы неполной. Все они помогают драматургу воссоздать действительность, что окружала его на каждом шагу.
