«Господа Головлевы» — одно из самых мрачных произведений М.Е.Салтыкова-Щедрина.
В романе не раз встречается пейзаж Головлева. Общий характер пейзажа запечатлен в словах: «Все»глядело сумрачно, сонно, все говорило об угнетении». Словно мрачная тень головлевской усадьбы падает на окружающий мир. Когда же мы заходим в огромный помещичий жилище, нас охватывает «мертвая тишина», которая «ползет из комнаты в комнату»
везде «пустынно, неприютно», пахнет «отчуждением, выморочностью». Недаром одному из братьев Головлевых родовое их имение представляется гробом…
Что же это за страшный, мрачный дом? Почему «отовсюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали умертвия»?
Жила в этом месте когда-то большая семья: Арина Петровна Головлева — деятельная, энергичная накопительница, глава рода; ее муж — пустой человек, пьяница, устранившийся от дел, страстно ненавидевший свою супругу; постылые Степка-балбес и Пашка-тихоня, как называла их мать, ласковый Порфиша (мать, хотя вообще-то, его вечно побаивалась) и Аннушка, которая потом бежала из дому с корнетом и вскоре умерла, брошенная супругом, оставив матери на попечение двух сироток — Анниньку и Лю-биньку; были сыновья и у Порфирия.
Но проходят годы, и жилище пустеет. Стоя на пороге смерти, перед лицом пробудившейся совести, в тоске повторяет Порфирий Головлев: «Что такое! Что такое сделалось?! Где… все…»
Роман «Господа Головлевы» состоит из ряда глав, повествующих о различных семейных событиях: «Семейный суд», «По-родственному», «Семейные итоги», «Племяннушка», «Недозволенные семейные радости»… Названия глав говорят о том, что центральная проблема романа — проблема семьи (как и в «Анне Карениной» Толстого, в «Братьях Карамазовых» Достоевского, создававшихся примерно в те же годы). В романе рассказывается о том, как в Головлево вернулся больным и нищим «постылый» Степка-балбес; как умер Павел, оставив все состояние Порфирию; как трагически сложилась жизнь Анниньки и Любиньки; как умерла Арина Петровна, и т.д. История семьи Головлевых — это история «умертвий». Каждая глава кончается гибелью одного из членов семьи. Причем с каждой смертью все большее состояние концентрируется в руках Иудушки, а совместно с тем растет и растет его одиночество. Становится все яснее, что и семьи-то никакой нет, что семейные узы лишь видимость, лишь форма, что все члены головлевского рода враждуют между собой, ненавидят приятель друга и рады смерти близких.
Трагична фигура главы рода — Арины Петровны. «…Слово «семья» не сходит с ее языка и, по наружности, всеми ее действиями только руководят непрестанные заботы об устройстве семейных дел». Она сама недоедает, недопивает и недосыпает и других впроголодь держит, потому как печется о приумножении головлевских богатств. Но госпожа Головлева чувствует бессмысленность своей деятельности. «И для кого я всю эту прорву коплю! Для кого я припасаю!» — вырывается «поистине трагический вопль» из груди матери. Во имя стяжания загублены души тех, для кого, казалось бы, совершалось накопление.
«На кислом молоке и попорченной солонине» воспитывались сиротки-внучки, каждым куском их попрекали, изуродовали их малолетство и молодость, толкнули их на путь разврата и гибели. Лишенный прав на наследство, спился и умер в своем грязном углу Степка-балбес. Оставшись без средств, покончил с собой «законный» сын Порфирия Володенька, а «незаконный младенец» Володька отправлен на погибель в воспитательный жилище…
В обществе, основанном на стяжании и расчете, нет места чистым человеческим отношениям. В романе рисуется мрачная история распада семьи, распада человеческой личности, потонувшей в пошлых пустяках, в атмосфере пустомыслия, пустословия и праздности.
В центре этой истории — Порфирий Головлев. Еще в детстве брат, Степка-балбес, прозвал его Иудушкой, «кровопивушкой». «С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке, украдкой поцеловать ее в плечико, а порой и слегка понаушничать». Обстановка деспотизма и приниженности создала из Порфирия своеобразный вариант того типа лицемера и подхалима, который изображал Грибоедов в Мол-чалине, Островский в Подхалюзине. Но Порфирий — особенно страшный вариант лицемера. Недаром, когда он был ещё ребенком, мать смотрела на него с сомнением. «И сама понять не могу, что у него за глаза такие, — рассуждала она порой сама с собою, — взглянет — ну, словно вот петлю закидывает. Так вот и поливает ядом, так и подманивает!»
