Много произведений написано о насильственной коллективизации и массовом избиении крестьянства. О трагедии российского крестьянина рассказали нам книги С. Залыгина «На Иртыше», «Мужики и бабы» Б. Можаева, «Пара гнедых» В. Тендрякова, «Облава» В. Быкова и другие. Своеобразно преломилась эта тема в романе « Поднятая целина» М. Шолохова.
Вот Кондрат Майданников — один из лучших хозяев хутора, искренне поверивший в идею коллективного труда. Но как бы ни привлекательна была идея, воплощение ее дается «со слезой и кровью». Накануне вступления в колхоз Кондрат надрывает душу воспоминаниями о долгих бессонных ночах, когда он бегал в хлев в ожидании рождения теленка, о том, как выращивал его, как своего ребенка, о том, как вместе они, «казак на быка, бык на казака, работали». Это была его жизнь, а теперь вот нужно «кинуть на общие руки» свою скотину, отказаться от родного пая земли, орошенного своим потом. Потому-то и гложет Кондрата «подлюка-жалость к своему добру», как будто предчувствует, что не будет это добро у коллективного хозяина так же ухожено, как у него самого. Так оно и оказалось, и уже в первую весну в бригаде Кондрата работал в полную силу только он сам.
Еще одна сторона трагедии — слесарь Семен Давыдов в роли организатора коллективного крестьянского хозяйства. Прямо от станка — в колхозные начальники. О деревенском труде он ничего не знает, готов по приказу партии и урожай дважды в год снимать, как в Египте, зато вооружен райкомовскими инструкциями и распознает врага-кулака по образу, знакомому из газетных статей и агитационных листков. С легкостью навешивает он политические ярлыки своим оппонентам, которые хоть как-то пытаются сдержать его «коллекти-визаторский» пыл, учитывая непростой «текущий момент». Разве может он, лишенный всякого чувства собственности, даже не позволяющий себе любить женщину (любовь тоже «частнособственническое чувство»), понять, какие муки испытывают раскулачиваемые, расставаясь с нажитым добром. Он не сомневается в правомерности раскулачивания. Колхозники ходят по домам, забирают все, нажитое за многие годы, переписывают посуду, одежду, мебель, ломают замки сундуков и амбаров, снимают одежду даже с самих хозяев, но не дрогнет сердце Давыдова. Собственное несчастливое детство мешает Давыдову увидеть беду чужих детей, его чувство справедливости требует мести совокупному врагу — эксплуататору. В образе Давыдова соединились его личная трагедия человека не на своем месте и трагедия деревни, обреченнойдолгие го дыуправлять-ся партийными функционерами до полного развала.
Макар Нагульнов — секретарь гремяченской партячейки. Он прошел через мировую войну, «газы нюхал, был отравленный», геройски сражался в гражданскую войну. Война стала главным делом его жизни, там «жизни грош цена, и Богу грош цена», это и отравило Нагульнова не меньше газов. Через десять лет после войны Макар все еще воюет, для него уже другой жизнь быть не может — и это тоже трагедия. Достаточно вспомнить, как он выслеживает иубивает бежавшего из ссылки Тимофея Рваного, сам вершит суд по законам военного времени. Или как он кричит Разметнову после раскулачивания Гаева:
* «Как служишь революции? Жалеешь? Да я… тысячи станови зараз дедов, детишек, баб… Да скажи мне, что надо их в распыл… Для революции надо… Я их из пулемета… всех порешу!»
Мы не увидим его в романе за плугом или с косой в руках, как Давыдова. Его мысли заняты мировой революцией; чтобы разговаривать с « мировой контрой », Макар учит английский язык. К крестьянской собственности он испытывает «с мальства» ненависть. И с этой ненавистью он тоже строит новую колхозную жизнь.
М. А. Шолохов был непосредственным свидетелем того, что происходило в жизни казачьих хуторов во время коллективизации, и свидетелем не беспристрастным. Но он был великим писателем, и в романе « Поднятая целина » есть живая « правда факта», которая отличает истинного художника. Сегодня мы можем заново прочитать этот роман без идеологических шор и увидеть в нем жестокую реальность жизни, понять, чем обернулся великий перелом» для его участников.
