Чехов исследовал, прежде всего и внутреннюю суть человека с его моральными болячками, греховными понуждениями, бессилием перед соблазнами, беззащитную в социальных дисгармониях, Довольно интересная по этому поводу ранняя повесть писателя “Драма на охоте” (1885), которая имеет признаки психологического детективного романа. В основу произведения положены записки судебного следственного Камишева, который и есть одной из ключевых фигур в развитии сюжета под именем криминалиста Сергея Петровича Зиновьева. Такая форма использования судебных материалов (кстати, ее позднее использовал И.Франко, в частности в повести “Основы общности”) как основы художественных сказов была довольно распространена в литературе, использовалась во многих детективных, криминальных романах, рассчитанных на неразборчивый вкус обывательской среды.

Однако “Драма на охоте” А.Чехова не является пародией на разного рода газетную беллетристику. Произведение это нужно рассматривать как глубокий реалистично-психологический роман, как альтернативу криминальной бульварной писанине с дешевыми сенсациями, щекотанием нервов и т.п.. Подход здесь другой, который ставит требования глянуть на действительность не шаблонно, не стереотипно, а с глубоким художественным исследованием общественно-моральных процессов, тайн человеческой души, причин человеческого падения не только через социальную неустроенность, а и как следствия греховных понуждений, возможности пробуждения совести преступника, неизбежности кары, прежде всего моральной, за совершенное преступление.

Характерно, что в чеховских невиновных фразах или художественных деталях, как правило, может быть заложена уже суть решаемой проблемы, фабула произведения. Первое, что бросается в глаза редактору, который отважился наконец от скуки прочитать повесть судебного следователя, это вскрик попугая (вдоль повествования он часто повторяется, озвучивая боль и страх в душе рассказчика) о том, что

* “Муж убил свою гоню!
* Ах, как вы глупы!”

Один из персонажей - графский управляющий Урбенин Петр Егорович, который станет жертвой не столько собственного чувства ошибки, как человеческой глупости и целенаправленного обвинения для сокрытия чужого преступления, определит магистральную идею сказа так:

* “Человеческое жало опаснее змеиного!”.

Именно греховный человеческий ген становится импульсом к совершенным преступлениям, хотя и социальные нелады тоже выполняют определенную роль, однако, исходя из разрешимых и художественно мотивированных интриг, они не являются определяющими. В центре произведения - интимная коллизия, в основе которой лежит неопределенность в выборе, когда стоит дилемма - иметь слишком много (в том числе и верховодить и бесстыдно одурачивать ради удовлетворения материальных, плотских нужд, морального унижения даже ближайших людей) или же удовлетвориться скромным существованием, испытанием жертвенностью в любви, ради которой придется уступить и гордыней, и мещанским благополучием.



Своеобразным толчком к преступлению, которое будет убивать и будет пробуждать совесть, становясь периодически страшным для нее, есть фатальная любовь к юному существу Ольги трех человек - следственного Зиновьева Сергея, от лица которого ведется рассказ, престарелого графа Корнеева и графского управляющего Урбенина - пятидесятилетнего вдовца, который наивно поверил в возможность получить мать для своих детей и счастья любви на склоне лет для себя.

Бракосочетание Урбенина с юной дочуркой сумасшедшего лесничего Ольге приносит одни несчастье. Оно становится фатальным и трагическим для самого Урбенина.

Сюжет повести вообще простой и нехитрый на первый взгляд. Юная красавица Ольга выходит замуж за вдовца Урбенина не столько из корыстных соображений, сколько стремясь освободиться от душных хлопот жить с больным, сумасшедшим отцом. Однако влюбленная девушка по-настоящему влюблена в следственного Зиновьева. Брак без любви, в сущности, тоже является грехом, поскольку вызовет очередные греховные переступи. Автор через действия, поступки, тайные помыслы персонажей психологически мотивирует причины и следствия разыгранной трагедии, когда “Преступная воля человека вступаете в свои права”.

Неосознанная ревность Зиновьева к Ольге из нее рационалистически подловатыми планами порождают нездоровую любовь - страсть, что несет одновременно и ненависть. Ненависть к женщине, которая из расчета становится любовницей графа Корнеева, сознательно нанося боль Сергею Петровичу, которого любит глубоко, по-настоящему, но как-то с садистским самоутверждением собственной воли. Даже случай с подстреленным селезнем, мучения которого с наслаждением наблюдает Ольга во время пикника с целью заглушить собственную боль, говорит не только о раздвоенности души героини, а и о нездоровых наклонах болезненной сути ее внутреннего мира, ее эгоистической натуры. Вскоре погрязшую в моральной неопределенности и грязи женщину находят зарезанной. Ее, окровавленную, подбирает в лесу законный муж Урбенин, что и становится официальным доказательством убийства через ревность:

* “…жизнь Ольги в последнее время состояла из сплошного романа. Роман этот был такого сорта, что обыкновенно оканчивается уголовщиной. Старый, любящий муж, измена, ревность, побои, бегство к любовнику графу через месяц два после свадьбы… Если прекрасная героиня такого романа убита, то не ищите воров и мошенников, а проанализируйте героев романа. По этому третьему пункту самым подходящем героем убийцей был все тот же Урбенин. ..”.

Однако следствие усложнялось тем, что со временем одноглазый Кузьма, который стал невольным свидетелем совершенного убийства, был найден в постели мертвым: арестованный лакей мог бы многое рассказать. Наконец, сам следственный Зиновьев, не желая умышленно подвергать допросу Кузьму, совершает сознательно проколы в расследовании убийства. Читатель, конечно, понимает, что убийцей Ольги есть ее тайный любовник Сергей Зиновьев. Характерно, что в написанной значительно позднее повести “Основы общности” И.Франко - украинского классика, для которого моральные аномалии, в отличие от Достоевского или Чехова, имели в первую очередь социальную подпочву, вопрос о совершенном преступлении (убийство ксендза Деревацкого) с самого начала тоже не подлежит сомнению в частности тот, кто является настоящим убийцей священника (преступление было совершено бывшей любовницей пастыря графиней Торскою и его внебрачным сыном - молодым графом Адамом).

Однако подчеркиваю, у Франко преступления (и в “Перекрестных тропах”, и в “Бориславских рассказах”, и в “Бориславе смеется”, и в драме “Будка, ч.27″ и т.п.) в первую очередь трактуются как социальные аномалии, истоки которых автор ищет в общественных неурядицах, в неправильной организации жизни. Социальное начало, за Франко, должно быть определяющим в литературном творчестве, неразрывно связанной с жизнью: “Литература, стоящая свыше партиями - сие только ваш сон, сие ваша фантазия, но на деле такой литературы не было некогда… У нас единый кодекс эстетичный - жизнь”.

Правда, идейные убеждения украинского классика и мыслителя, которые могут быть часто противоречивыми, не всегда адекватные самому творчеству писателя, художественному осмыслению жизни с его духовно-этичными гранями и разногласиями. Художественное же мышление А.Чехова было не подвластно модным идеологическим веяниям пор с претензиями на зависимость человеческой морали от социальных формаций. Хотя развенчивание сытости и паразитирование “власть имущих” у Чехова тоже выступает одной из ключевых проблем.

В повести “Драма на охоте” акцент делается прежде всего на духовно-моральном миру человека как социального субъекта, судьба которого, поступки, взлеты, падения, расплата за совершенное зависят от степени греховности, от выбора между добром и злом.