В соответствии с идейно-тематическим содер­жанием строится система образов романа, в центре которой оказыва­ется главный герой — Обломов. Он получил крайне противоречивые толкования и оценки в критике. Добролюбовская критическая оцен­ка Обломова, увидевшего в нем символ краха всей крепостнической системы, отражение комплекса «лишнего человека», доведенного до логического конца, за которым возможны только распад и гибель, оспаривалась критиком А.В. Дружининым. Он в статье «Обломов», роман И.А. Гончарова» сходится с Добролюбовым в том, что в образе Обломова отражены существенные стороны русской жизни. Но при этом критик утверждает: плоха «обломовщина», «истоки которой — гнилось и растление»; другое дело — если это «незрелость общества и колебания чистых душою людей перед практицизмом», что бывает в молодых странах, как Россия. Вывод Дружинина: Обломов достоин не презрения, а любви. Критик даже находил в Обломове черты бы­линного героя, подобного спящему до времени Илье Муромцу, а в Обломовке — утраченный патриархальный рай.

В дальнейшем мнения критиков и читателей Склонялись либо к добролюбовской — критической — оценке, либо к точке зрения, близкой Дружинину, при которой характер Обломова расценивал­ся как положительный. Так, например, русский философ и поэт «серебряного века» B.C. Соловьев назвал Обломова «всероссийским типом», «равного которому по широте мы не находим ни у одного из русских писателей». Поэт и критик той же поры И.Ф. Анненский, не идеализируя Обломова, утверждает, что герой не лишен эгоизма и мягкотелости, однако «в нем нет самодовольства, этого главного признака пошлости». В работе крупнейшего философа середины XX века Н.О. Лосского подчеркивается, что объяснение лености Обломова развращающим влиянием крепостного права верно лишь отчасти, во многом она связана с особенностями национального ха­рактера. Эта позиция наиболее близка авторской. Писатель дает разностороннюю характеристику своему герою с помощью различ­ных художественных средств, одним из которых является сопостав­ление Обломова с другими героями.

Для выявления в нем черт «обломовщины» Гончаров использует «двойников». Это ряд второстепенных образов романа: Захар, слуга Обломова, являющийся его карикатурным отражением; Алексеев, «человек без поступков»; Тарантьев — «мастер говорить», но не де­лать. В то же время каждый из этих образов имеет и самостоятель­ное значение и функцию в романе.

Другая группа — внесюжетные персонажи: это посетители, ко­торые приходят к Обломову в его квартиру на Гороховой улице. Они призваны показать среду, в которой живет герой, и в то же время представляют собой персонификацию той деятельности, ко­торая захватывает людей этого круга. Франт Волков — это светский успех, чиновник Судьбинский — карьера, беллетрист Пенкин — «игра в обличительство». Такая «деятельность» не способна напол­нить жизнь Обломова, не может «пробудить» его.

Гораздо более значимо сопоставление Обломов — Штольц, постро­енное по принципу антитезы. Штольц — антипод Обломова. По за­мыслу автора, в нем должны были соединиться разные национально­культурные и общественно-исторические элементы. Недаром его мать — русская дворянка с нежным сердцем и поэтической душой — передала Андрею свою духовность, а отец — немец, прививший сыну навыки самостоятельного и упорного труда, умение полагаться на соб­ственные силы. Такое соединение, по мысли писателя, должно было создать характер гармоничный, чуждый всякой крайности.Но реализация замысла внесла свои коррективы, обнаружив опре­деленную ограниченность такой личности. Действительно, апатии и бездеятельности Обломова противопоставлены энергия и динамизм Штольца, но авторские симпатии все же не на его стороне, так как ра­циональность и практицизм приводит этого героя к потере человечно­сти, а идеал писателя — «ум и сердце вместе». Недаром, начиная с Доб­ролюбова, критики относились к Штольцу в основном негативно. Героя упрекали в рассудочности, сухости, эгоизме, да и сам автор с сомнени­ем относился к такому качеству, как практицизм, который с середины XIX века выделяется как отличительная черта русских деловых лю­дей, волевых, предприимчивых, но часто излишне рационалистичных или нравственно неустойчивых. Ведь для писателя, как и для Обломо­ва, важна не просто деятельность сама по себе, а то, к чему она ведет.

Идеал же Штольца слишком прозаичен и приземлен. «Мы не Титаны с тобой, — говорит он своей жене Ольге, — склоним головы и смирен­но переживем трудную минуту». Такова логика человека, видящего практическую сторону дела и готового сосредоточиться на частных вопросах, не разрешая главного. Но иное дело — натуры, подобные Обломову, мучимые «общечеловеческим недугом», а потому не удов­летворенные решением частных проблем. Именно они обладают не­постижимой силой воздействия на женские сердца.

Особую роль в романе играют женские образы. Главные из них — Ольга Ильинская и Агафья Пшеницына — также представлены на основе антитезы. Ольга Ильинская, по мысли автора, близка той гармоничной человеческой норме, о которой мечтал писатель. Ее нравственное формирование было свободно от влияния сословно­ограниченной среды. В ней соединяется душевная чистота и устрем­ленность к идеалу, красота и естественность, артистичность натуры и здравый ум. Ольга — характер в такой же мере чаемый автором, как и реальный, отсюда его некоторая неопределенность. Ей удается на какое-то время пробудить Обломова ото сна, но изменить сущно­сти его характера она не в состоянии, а потому их любовь заканчива­ется разрывом. Ольга признается: «Я любила будущего Обломова».

Таким, каков он есть, его принимает другая героиня — Агафья Матвеевна Пшеницына. Она — антипод Ольги во всем. Даже их портретная характеристика резко контрастна. Подчеркнуто духов­ному облику Ильинской, в чертах которой отражалось «присутствие говорящей мысли», богатство внутренней жизни, противопоставлен портрет Пшеницыной с ее «полными, округлыми локтями», «про­стотой» душевных движений. Тем удивительнее то, что именно Агафье Матвеевне удалось просто и естественно, не задумываясь, воплотить ту самоотверженность в любви, которая оказалась непо­сильной для Ольги в ее любви к Обломову.