Н. А. Добролюбов в статье «Что такое обломовщина?» (1859) пишет о сюжете и композиции романа: «Он, если хотите, действительно растянут. В первой части Обломов лежит на диване: во второй ездит к Ильинским и влюбляется в Ольгу, а она в него; в третьей она видит, что ошибалась в Обломове, и они расходятся; в четвертой она выходит замуж за Штольца, а он женится на хозяйке того дома, где нанимает квартиру. Вот и все. Ни каких внешних событий, никаких препятствий (кроме разве разведения моста через Неву, прекратившего свидания Ольги с Обломовым), никаких посторонних обстоятельств не вмешивается в роман. Лень и апатия Обломова — единственная пружина действий во всей его истории».
Композиция романа в самом деле немного «рыхлая», За это писатель неоднократно подвергался критике. Роман неоднороден в композиционном отношении.
Начало романа, как мы видели, выдержано немного в гоголевском духе: изображается «галерея типов», все эти герои приходят один за другим к Обломову. У них в основном «говорящие» фамилии. У Обломова на все, что он слышит от них, однотипная реакция: их стремления кажутся ему «суетой», они все — «несчастными». Затем описывается положение героя на момент повествования: взаимоотношения с Захаром, дается экспозиция, воссоздающая более ранние этапы жизни Обломова, помогающая понять психологические истоки его теперешнего состояния. «Сон Обломова», опубликованный отдельно до завершения всего романа, обладает композиционной самостоятельностью и законченностью мысли. Содержание сна можно отнести и к нему лично, и ко всей старой дворянской России, символом которой является Обломовка. Этот сон занимает в идейном отношении, может быть, центральное место в романе, так как показывает, что стоит за понятием «обломовщина» — ключевым словом в романе.
Заканчивается первая часть появлением Штольца — это появление производит впечатление завязки.
Однако в действительности после этого ничего не меняется, развития действия не происходит. Такая композиция, полная «ложных ходов», соответствует содержанию романа: Обломов постоянно говорит и думает о том, как начать новую жизнь, и даже делает попытки в этом направлении, но они ни к чему не приводят. Любовная коллизия «Обломов — Ольга» включает несколько важных моментов, которые можно лишь условно назвать кульминационными: например, письмо Обломова и последующее объяснение с Ольгой (конец второй части), за которым следует еще несколько встреч и объяснений. Это своего рода растянутая кульминация, которую трудно даже назвать кульминацией - жизнь героев проходит в ожидании перемен, они считают себя женихом и невестой, в то время как уже произошла встреча Обломова с вдовой Пшеницыной и у него постепенно меняется настроение. Все еще думая, что хочет жениться на Ольге, Обломов чувствует, что инерция жизни побеждает, ему не хочется делать усилия, которых от него требует Ольга, да и тот образ жизни, который представляется ей идеалом, совсем не то, о чем мечталось самому Обломову («Все вспомнил, и тогдашний трепет счастья, руку Ольги, ее страстный поцелуй... и обмер: «Поблекло, отошло!» — раздалось внутри его»). Обратите внимание, как незаметно возникает тема Пшеницыной, как побочная тема в музыкальном произведении, — сначала тихо, но впоследствии она должна вытеснить главную тему: «Какая еще свежая, здоровая женщина и какая хозяйка! Право бы, замуж ей...» — говорил он сам себе и погружался в мысль... об Ольге.
Посещение Обломова Ольгой в VII главе выглядит как своего рода кульминационное объяснение, когда Обломов клянется в любви и в твердых намерениях быть вечно с Ольгой и начать новую жизнь («Пойдем отсюда! Вон! Вон! Я не могу ни минуты оставаться здесь; мне душно, гадко!.. Теперь я ожил, воскрес» и т. д.).
Наконец, очередная встреча с Ольгой в конце третьей части (глава XI) неожиданно оказывается развязкой их любовного конфликта: становится ясно, что они расстаются, но эта развязка не вызвана какими-то кульминационными событиями, она как бы медленно подготов:лена всем ходом обломовской жизни. Развязка эта, как и кульминация, выглядит рыхлой, растянутой. Обломов рассказывает Ольге о том, как «устроились» дела в имении (при помощи Тарантьева), и Ольга, все поняв, падает в обморок. Ее надежды на «новую жизнь» рушатся, и через полчаса ничего не подозревающий Обломов, уже повеселевший и полный новых «маниловских» планов переустройства дел, выслушивает ее «приговор»: « ..Я думала, что я оживлю тебя, что ты можешь еще жить для меня, — а ты уж давно умер».
Странно было бы представить себе, что причиной столь судьбоносного решения Ольги явилось сообщение, что в имение вместо Ильи Ильича едет Исай Фомич Затертый; вряд ли это событие можно считать кульминационным для любовного конфликта (именно г поэтому еще через полчаса Ольга снова делает попытку: «Спроси же строго у своей совести и скажи — я поверю тебе, я тебя знаю: станет ли тебя на всю жизнь? Будешь ли ты для меня тем, что мне нужно?.. Если ты скажешь смело и обдуманно да: я беру назад свое решение: вот моя рука и пойдем, куда хочешь...»). Поэтому мы подчеркиваем, что кульминация и развязка здесь выделяются условно, а настоящий конфликт — это конфликт глубинных жизненных установок, философий героев, и этот конфликт обнаруживается постепенно, не в одном разговоре, назревает и проступает все отчетливей, подчиняя себе перипетии чисто любовного конфликта.
Однако оказывается, что именно теперь наступает настоящее, поворотное изменение в жизни героя — сближение с вдовой Пшеницыной. Композиционно выглядит как новый сюжет, но начинается он исподволь, незаметно для самого героя. Две любовные истории, таким образом, перекрываются, накладываются одна на другую. Существенно, что любовная линия «Обломов — Пшеницына» рисуется совсем иными средствами, чем линия «Обломов — Ольга». Столь важные события в жизни героя, как союз с Агафьей Матвеевной, и даже рождение сына — не описываются так подробно и последовательно, как встречи и разговоры с Ольгой, — обо всех этих переменах читатель узнает уже постфактум. Тем не менее можно проследить развитие этой истории как отдельного сюжета. Авторское описание жизни в доме Пшеницыной в IX главе четвертой части можно считать экспозицией. Получается, что после большого сюжета (где была юность, учеба, служба, петербургская жизнь, Ольга и все прочее) Обломов теперь участвует в некоем новом, малом, сюжете, который единственно подходит для него. Именно это (в противоположность утопическим планам брака с Ольгой) становится началом его новой жизни, которая одновременно является продолжением жизни в Обломовке.
Фраза «Вдруг все это переменилось» выглядит как завязка. За этим следует сообщение об апоплексическом ударе, перенесенном Ильёй Ильичом, после которого Агафья Матвеевна переменила режим и распорядок дня в доме.
Приезд Штольца и последнее объяснение его с Обломовым кажется кульминационным событием в этом сюжете. После этой встречи становится понятно, что больше изменений и событий в жизни героя не последует. Поэтому смерть Обломова, которую можно считать раз- вязкой и этой новой истории, и всего романа, хотя и закономерна, но тоже не вызвана никакими конкретными событиями, а просто жизнь его идет к закату.
В какой-то момент автор оставляет Обломова и обращается к этим героям. У каждого из них есть свой духовный путь, своя эволюция, и этому в романе уделяется отдельное внимание. Ольга и Штольц, несомненно, занимают в системе персонажей место типов, призванных оттенить образ главного героя путем антитезы.
Образ немца Штольца был первоначально задуман как альтернативный, цельный характер, противопоставленный Обломову, и даже как образ положительного героя, с которого следовало бы брать пример. Отсюда некая идеализация. «Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!» — пишет Гончаров. Но к концу ,романа получается, что все же с ним не пришло спасение России. Добролюбов объясняет это тем, что «теперь .пока для них нет почвы» в российском обществе. Возможно, нужен некий синтез обломовского и штольцевского начал, — отсюда сюжетный ход, имеющий символическое значение: Штольц берет на воспитание сына Обломова, Андрея, названного в честь него. Необходимо отметить, что в таком романе, где явно недостает внешних событий, особое значение приобретает художественная деталь (чего стоит один пресловутый «халат», который приобретает едва ли не символическое значение для обломовского бытия!). Сам Гончаров называл себя «рисовальщиком». В романе много быта, большое количество интерьеров, портретов и других описаний, которые нередко преобладают над повествованием, задерживают ход событий. Как пишет Добролюбов в той же статье: «Мелкие подробности, беспрерывно вносимые автором и рисуемые им с любовью и с необыкновенным мастерством, производят, наконец, какое-то обаяние. Вы совершенно переноситесь в тот мир, в который ведет вас автор, перед вами открывается не только внешняя форма, но и самая внутренность, душа каждого лица, каждого предмета.
Важна также языковая индивидуализация образов героев. Композиция романа, таким образом, чрезвычайно своеобразна и уникальна в русской литературе. Композиция сюжета выглядит растянутой, нединамичной, осложнена и нагружена параллельными сюжетными линиями, деталями. Добролюбов пишет, что как раз эти композиционные вставки, которые замедляют действие (например, «Сон Обломова»), имеют важнейшее значение в романе. Возможно, именно такая композиция, несмотря на упреки некоторых критиков, в большей степени соответствует авторской идее, служит задаче ее выражения. Композиция «Обломова» интересна даже своим несовершенством, своей расплывчатостью, соответствующей характеру главного героя.
