С образом Ниловны связан и другой лейтмотив романа и его же сюжетная основа — «дело». Если в первой части мать говорит преимущественно о вере, то во второй из её уст мы все чаще слышим слово «дело», и это хорошо передает усиливающуюся активность героини. Вот она просит Николая Ивановича дать ей дело, и когда тот заговорил о хозяйстве, она уточнила: «Я не об этом, не об домашнем». А затем — с гордостью за сына: «Он уйдет из Сибири и снова будет делать свое дело». На вопрос, не последует ли она за Павлом на поселение, она ответила: «Не согласился бы. он» и добавила: «К тому же я — при деле!» И соратники по борьбе знают об этом.
«Не оставляй дела, мать, без внимания»,— пишет ей незадолго до ареста Рыбин.
Горький, полемизируя с Воровским, отрицавшим типическое значение образа матери, в письме к Н. Иорданскому (январь, 1911) указывал на А. К. Заломову как реальный прототип матери, на то, что он «мог бы назвать с десяток имен матерей, судившихся вместе с детьми».
Заметим, что в самом романе упоминается старушка, мать осужденного революционера, в ее словах о сыне Ниловна «почувствовала что-то странное, похожее на гордость». Вот это «странное», пожалуй, довольно точно передает отношение к женщинам, подобным Ниловне, со стороны читателей: настолько необычным оказался образ Ниловны, настолько новыми были её чувства и дела.
Острую полемику вызвал не только образ Ниловны, но и роман в целом. Буржуазно-декадентская критика злобно обрушилась на него, брезгливо зачислив его в разряд чистой публицистики. Критик Д. Философов в статье «Конец Горького» объявил о смерти Горького как художника. 3. Гиппиус, отказавшись признать роман произведением литературы, откровенно раскрыла причину своего раздражения: «Даже не революция, а русская социал-демократическая партия сжевала Горького без остатка» ‘. Буржуазных литераторов меньше всего интересовали художественные достоинства или недостатки «Матери». Они учинили над Горьким политический суд, лицемерно маскируясь под ревнителей художественного слова.
Значительно больший интерес представляют суждения Воровского, пусть и не всегда правильные, и Луначарского; они кое в чем расходились в оценке романа. Боровский, например, романтизацию героев считал недостатком романа, идеализацией действительности; Луначарский же, в общем также не одобрявший романтический налет в этом произведении, склонен был оправдать писателя, которому «хотелось всемерно возвеличить найденную им среду-спасительницу» 2.
Как бы то ни было, полемика на такой основе всегда полезна. А главное, она свидетельствовала о том, что Горький создал поистине новаторское произведение, которое не могло не вызвать дискуссии.
Сама жизнь сказала свое веское слово о романе, который после первой же публикации на русском языке (в изуродованном цензурой виде в сборниках «Знание» и полностью — в издательстве И. П. Ладыжникова в Берлине) был переведен почти на все европейские языки, издан во многих крупнейших странах Европы и в Америке. Он стал настольной книгой трудящихся всего мира. А образ Ниловны вырос, по выражению Долорес Ибаррури, в символ матери всех рабочих.
