О многом грустном говорила
Цветы родимого ущелья
Души, готовой отцвести,
Печально за стеной высокой
Лишенной чувства и ума,
Над нею льют свой аромат
(Так древний требует обряд)
Улыбка странная застыла,
Среди молитв, равно далеко
Героев поэмы соединила и разъединила любовь.
В ней было хладное презренье
Надеявшийся на вечное счастье, на абсолютное разрешение противоречий своего сознания, он в один миг становится и победителем и побежденным. Тамара тоже предстает и грешницей, и высокой героиней; Демон – достигающим своей цели и поверженным. Человечность Тамары в конечном итоге торжествует над бесчеловечностью Демона. Тамара приносит свою жизнь в жертву любви. Она страдает ради Демона. Тем самым она сохраняет ту чистую веру в добро, которой Демон лишен, несмотря на его искреннее стремление к ней. Вечная жизнь обоих превращается в миг взаимного согласия («Двух уст согласное лобзанье…»). Смерть Тамары означает ее вечную жизнь в светлом мире и вечную разлуку с Демоном, обреченным на вечное страдание и бессмысленную, бесцельную судьбу. До рокового поцелуя герои тяготели друг к другу, после него они оказываются абсолютно разъединенными.
Демон стремится поместить Тамару в искусственный мир, созданный им из самых прекрасных природных явлений («Я дам тебе все, все земное…»). Волшебная естественная оправа для внутренне мятежного, беспокойного духа, в котором раздут пламень эгоизма и для которого потеряно ощущение объективной ценности явлений,- что может быть порочнее этой поистине сатанинской мечты! Обещая Тамаре вечное страдание и глубину восторгов, вечную жизнь без смысла и цели, холодное безучастие к добру и злу, Демон хочет получить взамен утраченные объективные ценности, обрести смысл и цель собственной жизни, возродиться для наслаждения вечным счастьем. Внутренне не переродившийся, он несет чужой душе только зло. Возрождение Демона невозможно. Его торжество над Тамарой оказывается одновременно и его поражением.
Наряду с этими чертами в Тамаре есть известная отрешенность, противоречивость обуревавших и застывших теперь чувств, холодная гармония безжизненной красоты:
И сжаты мертвою рукою…
Как мрамор, чуждой выраженья,
В пылу страстей и упоенья;
Таинственной, как смерть сама
Исполнены той красоты,
Угасшая Тамара отрешена от естественного мира, но земная одежда сообщает особую привлекательность ее «праздничному наряду». Лермонтов и во внешнем убранстве героини, и в неясном выражении ее лица выделяет близость к земле, подчеркивает естественную натуру Тамары:
От божества и от людей
И были все ее черты
И ничего в ее лице
Во второй части речь идет о Тамаре. Здесь Демон не менее красноречив. Если для себя он избирает добро, прежнюю безотчетную веру и раскаяние в злых умыслах, то Тамаре обещает «пучину гордого познанья», неземные страсти и неземные муки («Тебя иное ждет страданье, Иных восторгов глубина…»). Демон, нарушая «монастырскую» судьбу Тамары, отделяет княжну от чистого блаженства, так же как вследствие его искушений Тамара уже отдалилась от мира людей и естественной природы:
Земле беззвучное прости.
Последней мысли выраженье,
Не намекало о конце
Ты не угаснешь без страстей,
Она внимательным глазам:
Мелькнувши по ее устам.
