И мир в неведенье спокойном
Я на челе, тебя достойном,
Ни ненавидеть, ни любить.
Слезой раскаянья сотру
Следы небесного огня
и готовой ценой собственной жизни обратить Демона на путь добра. Тамара лишь просит Демона дать «клятву роковую» («Клянися мне… от злых стяжаний Отречься ныне дай обет»). Следующая затем знаменитая клятва Демона, выдержанная в «восточном» стиле и чрезвычайно напряженная по интонационному и ритмическому рисунку, отчетливо делится на две части. В первой Демон говорит искренне и горячо о себе, о том, что он решил отныне стать «добрым»:
И мыслит он, что жизни новой
Ничей уж не встревожит ум;
Отныне яд кровавой лести
Открывая Тамаре незнакомую ей ранее сложность мира, Демон увлекает ее на путь гордого презренья к человеческому миру. Возрождение Демона невозможно без внутреннего перерождения Тамары. Герой поэмы пытается достигнуть своих целей посредством отторжения героини от объективных этических ценностей, лишить ее кровных связей с миром. В этом противоречии – Демон несет Тамаре внутреннюю безграничную свободу духа и одновременно тягость бесцельной жизни, пережитой им самим, пытается взвалить на ее хрупкие плечи бремя индивидуализма и скепсиса – выразилась в конечном итоге злая природа демонического героя. Демон и ради собственного возрождения не может покинуть пределы назначенного пути. В страсти он остается таким же индивидуалистом, лишенным объективных этических ценностей, хотя и стремящимся познать их. Бесчеловечность Демона, сознательно требующего от Тамары добровольной жертвы, контрастна человечности Тамары, глубоко чувствующей страдания героя
Ни долговечной красоты,
Цельная натура Тамары становится ареной борьбы двух распавшихся и непримиримых начал – естественности, стихийной чувственной одухотворенности и абстрактного умозрения, пропитанного ядом безудержного и разъедающего скепсиса. Выход, найденный Тамарой, – уход от земного мира в монастырь – символизирует желание избежать внутренней противоречивости, но он порождает не менее драматическое распадение между телом и духом. Монастырь несет спасенье для души, но для тела – гроб («Пусть примет сумрачная келья, Как гроб, заранее меня…»).
Но возрождение Демона для «жизни новой» связано и с высоким преступлением. Демон силен в своей критике человеческого мира, в своем богоборчестве, в охватившей его любовной страсти, но он слаб в позитивных устремлениях. Он требует от Тамары стать демонической, индивидуалистической натурой:
Я отрекся от гордых дум;
Невольно я с отрадой тайной,
Хочу я веровать добру.
С душой, открытой для добра,
Ценой добровольной жертвы – утраты естественной, природной гармоничности духа и тела – Тамара хочет сохранить чистоту души. В ней доминирует светлое начало, подвергшееся испытаньям злого духа. Напротив, в Демоне доминирует злое начало, стремящееся переродиться. На всем протяжении поэмы доминирующие свойства героев остаются неизменными. Разный характер противоречий, драматически перестраивающий судьбы Тамары и Демона, обусловливает их взаимное притяжение и отталкивание. В то время как Тамара тяготится внутренней борьбой («Утомлена борьбой всегдашней…»), в то время как она начинает испытывать отгороженность от внешнего мира, Демон, напротив, переживает момент причастности к земному миру («И, чудо! из померкших глаз Слеза тяжелая катится…»; «Поныне возле кельи той Насквозь прожженный виден камень Слезою жаркою, как пламень, Нечеловеческой слезой!..»). Это приближение индивидуалистической души к человеческому миру, презираемому, но способному дать хотя бы мгновенье счастья, выражается в ликующих строках о вполне искреннем стремлении Демона к возрождению:
И входит он, любить готовый,
Пришла желанная пора.
Где преступленья лишь да казни,
Страдалец, слушаю тебя»
Хочу я с небом примириться,
Где нет ни истинного счастья,
Где но умеют без боязни
Хочу любить, хочу молиться,
Где страсти мелкой только жить,
Пусть доцветает без меня!
Смотреть на землю станешь ты,
«Кто б ни был ты, мой друг случайный,
Я отрекся от старой мести,
Покой навеки погубя,
Без сожаленья, без участья
