Тайна безмерного обаяния Пушкина, по мнению Д. С. Лихачева, в том, что
он по сей день является образцом доброты и таланта, смелости и простоты,
демократичности, жизнелюбия, верности в дружбе, бескрайности в любви,
уважения к труду и людям труда. Он «в каждое мгновение жизни, в каждой ее
песчинке видел, ощущал, переживал огромный, вечный вселенский смысл. И
потому он не просто любил жизнь во всех ее проявлениях, жизнь была для него
величайшим таинством, величайшим действом. И потому он был велик во всем: и
в своих надеждах, и в своих заблуждениях, и в своих победах, и в своей
любви к людям, к природе, в любви к Родине, к ее истории, ее будущему»*1.
Продолжая объяснение истоков неутолимого влечения к поэту в наши дни, Д. С.
Лихачев говорит об открывшейся перед нашим поколением ценности восприятия
жизни вокруг нас и в каждом из нас величайшей тайны, требующей серьезного,
глубокого к ней отношения, полной отдачи. Это залог ощущения счастья,
гармонии, полноты существования. И если это есть в конечном счете идеал
каждого человека, то в Пушкине он был воплощен в полной мере, потому он и
есть наш идеал, вечно живой...
Многие качества и свойства пушкинской натуры притягательны для наших
современников. Это и»всеотзывчивость»поэта,феноменальная
разносторонность интересов, творческих проявлений, энциклопедизм, широта
кругозора, вулканическая созидательная энергия.
Все отчетливее осознается, что «вечно растущее явление» - Пушкин не
только не замкнут рамками его наследия, но и что современная культура
впитывает его личный жизненный опыт, преподанные им идеалы нравственного,
творческого поведения.
У каждого поколения, открывающего образ поэта, оказываются
преимущественные пристрастия к истории его жизни, к тем или иным эпизодам
биографии, которые воспринимаются как наиболее показательные для понимания
его личности. Так, в первые годы советской власти, на заре становления
новой культуры, в центре внимания оказывались чаще всего юность Пушкина,
периоды ссылок и возвращение, то есть время приблизительно до второй
половины 20-х годов ХIХ века. Последнему десятилетию жизни поэта уделялось
сравнительно мало внимания.
После второй половины 60-х годов нашего столетия, а точнее, в начале 70-
х акценты несколько сместились. Теперь ширится интерес к последнему периоду
жизни поэта, к сложной эволюции его характера и творчества, к тому времени,
когда закаленный в житейских невзгодах и испытаниях, Пушкин создавал
произведения, не увидевшие печати при его жизни и даже после гибели. «Мой
бог - Пушкин, - говорил писатель Федор Абрамов. - Мой Пушкин - это
опекушенский Пушкин, который пророчески, с великим и горьким
раздумьем смотрит в очи России. В нем все начал и, кажется, все
концы...». Опекушенский памятник представляет поэта именно в годы его
зрелости, в последний период творчества...
Обоснована ли предпочтительность интереса к тому или иному отрезку
биографии, приближает ли происшедшая смена интереса к пониманию главного,
доминирующего в пушкинской личности ? А к проникновению в суть творчества ?
Нам кажется справедливым разрешение этого вопроса, предложенное
критиком С. Чуприным, утверждавшим, что облик Пушкина естественно должен
складываться с учетом всей его истории. Образ поэта неполон без
«Вольности», южных поэм, «Гаврилиады», как неполон он без «Стансов»,
«Медного всадника», без поздней лирики. Но вместе с тем само «время
разворачивает нас относительно поэта, и тот факт, что... мы так скоро
повзрослели... и ныне осознаем свое преимущественное родство со стихами 30-
х годов говорит, естественно, прежде всего о нас самих, о свойствах
переживаемого нами исторического момента...»
Мы испытываем влечение к позднему периоду жизни и творчества поэта, к
мудрому, зрелому Пушкину в пору, когда «томимое духовной жаждой»
поколение наше стало ощущать дефицит нравственности, справедливости, когда
не выдержали испытания бытовавшие критерии оценки человеческих поступков,
совести, чести. По-новому вглядываемся мы теперь в жизнь Пушкина,
прочитываем ее, акцентируя нравственно-этический урок.
Такой подход вовсе не означает невнимания к ранним периодам жизни и
творчества. Полнота представлений о поэте достижима лишь при учете всей его
истории, всей сложной эволюции и логики творческого развития. И все же заметен обостренный интерес именно к этому
этапу жизни, в котором характер, личность, натура - человеческая и
творческая - отразились наиболее полно и глубоко. Потому-то наш современник
скажет, что если выбирать сейчас, какой памятник поэта нам ближе -
московский опекушенский, где поэт в глубокой задумчивости погружен в
нелегкие размышления, или ленинградский, где Пушкин изображает
торжествующим, - то многие предпочтут первый. Потому что «Пушкин-юноша
прекрасен в своих порывах, но еще прекраснее мужественная печаль и
выстраданная мудрость зрелого Пушкина».
Есть и другие причины, объясняющие особый интерес к последним годам
жизни и творчества поэта. Годы эти были полны событиями, которые слишком
долго получали разноречивые трактовки и объяснения. Они и действительно
трудны для понимания, тем более что были мотивированы условиями и
представлениями далекого от нас времени.
Собственно, наслоение легенд, вымыслов касается периода жизни поэта
после декабрьского восстания. Если сказать, что жизнь поэта развеяла все
легенды и мифы, дала точные и исчерпывающие доказательные ответы на
многочисленные вопросы, то останется неясным, отчего же так живы
неоднозначные толкования в обыденном сознание.
