Художественный мир Достоевского отличается не эпическим спокойствием, цельностью, устойчивостью, а хаотической разорванностью, отсутствием твердых основ, прочных жизненных связей. Отсюда преимущественное внимание писателя к кризисным моментам в жизни общества, в судьбах людей. Его произведения строятся на изображении постоянных конфликтов, борьбы, происходящих в мире, расколотом не только экономически, но и идеологически. Конфликты, споры, полемика отражаются и во внутреннем мире героев, стремящихся уяснить свое место в жизни, найти свои ответы на «вечные» вопросы.

В предшествующей русской литературе, у Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Герцена уже были отражены многообразные формы проявления личностного начала. Однако у них личностью себя осознавали преимущественно представители господствующего класса — Онегин, Печорин, Бельтов, а Самсон Вырин («Станционный смотритель»), Максим Максимыч («Герой нашего времени»), Башмачкин («Шинель») или Круциферский («Кто виноват?»), хотя и ощущали свое человеческое достоинство и даже пытались защищать его, однако все же сознательно не воспринимали себя личностями, имеющими неотъемлемое право на внимательное, бережное отношение к себе как общества в целом, так и любого другого человека. У Достоевского же, начиная с самых первых его произведений («Бедные люди», «Двойник»), показано зарождение самостоятельной мысли у каждого человека, каким бы обездоленным и незаметным он ни казался. Великое открытие писателя, развивавшего традиции своих гениальных предшественников, заключалось в доказательстве, что даже самый скромный, забитый, «падший» человек может (и в конечном счете должен) быть такой же значительной и неповторимой личностью, наделенной богатством и сложностью внутреннего мира, как и наиболее известные герои мировой литературы.

Действующие лица романов Достоевского, поднявшиеся до осознания своего человеческого достоинства, решительно защищают его от любых посягательств, но нередко терпят поражение. И происходит это по причинам не только внешним, но и внутренним. Человек с уже проснувшимся чувством личностного самосознания в изображении Достоевского ощущает постоянные уколы самолюбия, непрестанное и едкое чувство личного унижения. Герои писателя часто приходят от ненависти к угнетателям и общественной несправедливости к идеям личного бунта, к властолюбию «наполеоновского» или «ротшильдовского» плана. И тогда вчерашний «маленький человек» может превратиться в тирана, деспота или даже преступника.

Достоевский решительно не соглашался с традиционным пониманием проблемы «человек и среда», при котором вся ответственность за антигуманность общественных отношений, за разорванность человеческого сознания переносилась лишь на внешние обстоятельства. Он писал в 1877 г.:

* «Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, что ни в каком устройстве общества не избегните зла, что душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят от нее самой».

Столь полемически заостренное высказывание выражало очень важную для писателя идею, связанную с повышением ответственности каждого человека за самого себя, с необходимостью решительной борьбы со злыми силами природы, которые «таятся» в человечестве, а это не менее, если не более, сложно, чем борьба с неблагоприятными внешними условиями.

Вопреки просветительскому рационализму, схематическим представлениям о человеке Достоевский выдвигал мысль о противоречивости внутреннего мира человека, о диалектическом сочетании в нем разных нравственных начал. На заре своей литературной деятельности, в 839 г. он писал брату: «Человек есть тайна… Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Для писателя были характерны настойчивый интерес к сфере подсознания, стремление вывести эту сферу «наружу», в мир реального действия, разобраться в ней, каким бы трудным и сложным ни представлялся такой анализ внутреннего мира героя, прячущего даже от самого себя истинные мысли, чувства, переживания. Еще Белинский отмечал необыкновенную способность Достоевского «переселиться в кожу другого, совершенно чуждого ему существа».

Психологизм Достоевского — выдающееся открытие в процессе развития художественного сознания человечества. Герои Достоевского, наделенные острым личностным самосознанием, желающие изменить, переделать мир, чаще всего являются носителями определенных идеологических принципов. Отсюда напряженность идейной полемики в романах писателя. Диалог становится их важнейшим структурным элементом. Даже исповедь приобретает своеобразную драматизированную форму. Исповедь как форма самоуглубленного анализа всегда широко использовалась в художественной литературе. По сути своей она монологична. У Достоевского же исповедь чаще всего превращается в спор героя с самим собой; он то утверждает свою правоту, то сам себе противоречит. Возникают как бы два равноправных голоса в сознании героя, и они спорят друг с другом. Так, например, построена исповедь Раскольникова перед Соней Мармеладов ой.

Суть повествовательной манеры Достоевского вызывает оживленную полемику в литературоведении. Известный ученый М. М. Бахтин выдвинул концепцию полифонизма писателя: «Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний,— утверждал исследователь,— подлинная полифония полноценных голосов действительно является основною особенностью романов Достоевского». Эта самостоятельность голосов героев существует равноправно с голосом автора и даже независимо от его сознания. Поэтому нельзя сводить смысл романов Достоевского к одному какому-нибудь персонажу, якобы наиболее адекватно выражающему авторскую точку зрения — будь то Макар Долгорукий в «Подростке» или старец Зосима в «Братьях Карамазовых». М. М. Бахтин совершенно справедливо выделил важный структурообразующий принцип писателя: это всегда спор голосов, столкновение различных мнений о кардинальнейших проблемах бытия, о боге и безбожии, о добре и зле, о правде и лжи, о смысле жизни. Но, как считает ряд литературоведов, Бахтин практически устраняет из «полифонизма» самого писателя. Между тем голос автора слышен в его романах — и не на правах лишь одного из участников «хора»; это голос автора-творца.. Авторское сознание является все же решающим в «многоголосные» художественного текста. Кроме того, принципиальное в полифоническом романе явление многоголосия по сути является универсальным для эпической литературы эпохи реализма, хотя степень самостоятельности голосов героев у Достоевского, действительно, большая, чем у других писателей.