Комедия вводит читателя и зрителя в мир тихого провинциального городка, откуда «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Размеренное течение жизни в городе взрывает «пренеприятное известие» о приезде тайного ревизора, о чем в начале пьесы сообщает городничий своему окружению. Задуманный Гоголем сюжет позволил ему глубоко раскрыть пороки, поразившие провинциальную чиновничью среду.
Узнав о предстоящем визите государственного инспектора, все чиновники города тут же направляют свои усилия на соблюдение внешней благопристойности. Мы видим, что ни одно из распоряжений городничего в связи с приездом ревизора не содержит ничего дельного по существу — все направлено лишь на соблюдение внешних приличий. Поэтому вместо того чтобы заниматься решением насущных задач города, чиновники направляют свои усилия на наведение «порядка» (снятие охотничьего арапника, висевшего в присутствии, уборки улицы, по которой поедет ревизор).
«Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уж так самим Богом устроено», — говорит городничий.
На примере городничего Гоголь полно раскрывает «все дурное», что характеризовало чиновника того времени. По-моему, Гоголь очень емко охарактеризовал этот персонаж комедии, сказав, что городничий «более всего озабочен тем, чтобы не пропустить того, что плывет в руки». Это не какой-нибудь глуповатый чиновник. Городничий — человек здравого смысла, хитрый и расчетливый во всех делах, аферах и мошенничествах. Он чувствует себя в городе полновластным хозяином. Возглавляя целую «корпорацию разных служебных воров и грабителей», городничий считает взяточничество вполне нормальным явлением. Например, он за взятку освободил от рекрутчины сына купчихи, отдав вместо него в солдаты мужа слесарши Пошлепкиной.
Для городничего не существует никаких моральных и других ограничений: он может праздновать именины два раза в год, чтобы получить больше поборов с купцов, он кладет себе в карман деньги, отведенные на строительство церкви, представив отчет о том, что она «начала строиться, но сгорела». Не считаясь с простым людом, «купечеством да гражданством», городничий совсем иначе ведет себя с «ревизором» Хлестаковым. Он заискивает перед ним, угождая на каждом шагу. И умудряется «ввернуть» ему вместо двухсот рублей четыреста.
Сатира Гоголя также безжалостна и к окружению городничего. В каждом из чиновников автор подчеркивает какую-нибудь особенность, создавая тем самым индивидуальные портреты. Например, судья Ляпкин-Тяпкин за всю свою жизнь прочел пять или шесть книг и «поэтому несколько вольнодумен». «Образованность» судьи позволяет ему держаться независимо с городничим, и, что еще важнее, — подводить под взяточничество «идейное обоснование». Попечитель богоугодных заведений Земляника, «человек толстый, но плут тонкий», нагло обворовывает больных, о которых, напротив, должен бы заботиться. Но он не утруждает себя: «Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет». Смотритель уездных училищ Хлопов — насмерть запуганный человек, испытывающий трепет перед одним только именем начальника. «Заговори со мной одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул», признается Лука Лукич. Ничуть не лучше этих персонажей «простодушный до наивности человек» почтмейстер Шпекин, познающий жизнь из вскрываемых им чужих писем.
Комедия знакомит читателя не только с чиновниками уездного города, но и с мелким петербургским чиновником Хлестаковым, которого приняли за тайного ревизора. Этот персонаж отличается стремлением казаться «чином повыше» и способностью «блистать среди себе подобных при полной умственной и духовной пустоте». «Микроскопическая мелкость и гигантская пошлость» — так определил В. Г. Белинский основные черты хлестаковщины, характеризующие чиновничество России того времени. Вначале Хлестаков не понимает, за кого его принимают, и наслаждается «приятностью» своего нового положения. Он сочиняет небылицы о своем высоком положении в Петербурге, что называется, пускает пыль в глаза. Причем, как пишет Гоголь, Хлестаков «не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжет, и уж сам почти верит тому, что говорит». Именно Хлестаков — идеал человека в своем обществе стал самым ярким образом чиновника того времени, символом эпохи.
Все созданные Гоголем в комедии «Ревизор» образы чиновников воплощают типичные черты, характерные для государственных служащих николаевской России. Помимо пошлости и двуличия, они отличаются крайне низкой образованностью — Хлестаков выдает себя за писателя, создавшего роман «Московский телеграф». На самом деле так назывался известный общественно-литературный журнал. Но столь очевидная нелепость осталась незамеченной в среде уездного чиновничества. Объединяют основных персонажей комедии и их занятия — попойки, картежные игры и сплетни. К тому же, как видим, никого из них нельзя назвать честным человеком, который трудится на благо своей родины, что, собственно, и является целью государственной службы.
Сатира Николая Васильевича Гоголя направлена на то, чтобы показать истинное лицо чиновничьей России и тем самым попытаться что-либо изменить. Сам Гоголь говорил о комедии «Ревизор» как о произведении, «замышленном с целью произвести доброе влияние на общество». Мне кажется, что писателю это удалось. Комедия сразу же стала одним из самых популярных произведений своего времени, что говорит о близости к жизни описанных в ней событий и реалистичности персонажей.
В мире, где так странно и непостижимо "играет нами судьба наша", возможно, чтобы кое-что происходило и не по правилам. "Правильной" становится сама бесцельность и хаотичность. "Нет -определенных воззрений, нет определенных целей — и вечный тип Хлестакова, повторяющийся от волостного писаря до царя", — говорил Герцен.
Ирония Гоголя идет еще дальше. Мы знаем, чего стоило горожанам общение с "ревизором". Перед ним все благоговело и склонялось. Ему подносились взятки, писались жалобы, давались важные поручения, весь город жил невиданно напряженной, насыщенной впечатлениями жизнью. И оказалось, что для всего этого не было ни малейшего основания. Вся постройка возводилась ни на чем... Ну был бы хоть плут, выдававший себя за ревизора, а то ведь все усилия рассчитывались на человека, который во всем этом просто ничего не понял... Отсвет призрачности, фантастичности падает на все существование гоголевского "сборного города".
Талантливый критик — младший современник Гоголя, Аполлон Григорьев, говорил, что персонажи "Ревизора" живут "миражной жизнью", отражающей в конечном счете фантастическую извращенность русской действительности. "Форма без содержания, движение без цели, внешность интересов и, стало быть, пустота их... Страшная, мрачная картина..." Последний штрих этой "страшной, мрачной картины" — немая сцена.
"Немая сцена" возникает в пьесе как будто неожиданно, как гром среди ясного неба. Тем не менее она подготовлена всей художественной логикой комедии. Страх, отчаяние, надежду, бурную радость — все сужде но было пережить горожанам в эти несколько часов ожидания и приема ревизора. Переход от одного состояния к другому совершался с головокружительной быстротой. Рассудок не успевал фиксировать перемену; контуры реальных событий смещались и наплывали друг на друга. "Не знаешь, что и делается в голове, — говорит городничий, — просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить".
И вдруг — первый удар. "Чиновник, которого мы приняли за ревизора, был не ревизор..." Перемена так внезапна, что инерция сознания еще продолжает рождать старые представления. Городничий выговаривает почтмейстеру, что тот осмелился распечатать "письмо такой уполномоченной особы"; Анна Андреевна восклицает; "это не может быть!" — ведь "ревизор" обручился с Машенькой. Есть в этом, конечно, и отчаянная попытка обманутых скрыть правду от самих себя.
В воздухе отчетливо запахло катастрофой, но это еще не сама катастрофа. Она пришла, когда миновало первое потрясение от удара. Казалось, исступленные жалобы городничего, поиски виновника, злорадное преследование "козлов отпущения" — Бобчинского и Добчинского — дали какой-то выход досаде и горю. Но тут новый, на этот раз непереносимый удар. Известие о прибытии настоящего ревизора. "Вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении".
Недоговоренность "немой сцены" (ведь настоящий ревизор в пьесе так и не появился) оставляла простор для различных толкований. Сам Гоголь позднее писал, что в "немой сцене" выразился страх "неверных" исполнителей закона перед маячащей впереди царской расправой, торжеством справедливости. Намекал Гоголь и на иное, высшее значение сцены: прибытие настоящего ревизора символизирует божественный суд над людскими пороками и заблуждениями. Высказывались и другие точки зрения: например, в первые послереволюционные годы финал пьесы толковался как предощущение катастрофы всей самодержавно-крепостнической системы, как грядущая революционная буря... Подобная множественность значений — свойство многих замечательных произведений искусства. Благодаря емкости художественного образа они всегда таят в себе что-то новое.
Конечно, некоторые из этих трактовок (вроде объяснения финала как будущей революции) очень далеки от реальных взглядов Гоголя начала 30-х годов. Но в какой-то мере они предопределены самой особенностью комедии. Показывая, что современная жизнь приводит людей на грань кризиса, Гоголь намеренно отказывался от уточняющих определений. В чем состоит этот кризис и каковы будут его последствия (например, "исправятся" ли герои, восторжествует ли справедливость в результате действий "настоящего" ревизора) — все эти вопросы оставлены Гоголем без ответа. В последней сцене все внимание сосредоточено только на эффекте ужаса, кризиса. Все тревоги и страхи с прибытием нового ревизора вдруг сконденсировались и как бы откристаллизовались в застывших позах. Возникает гоголевский гротесковый образ: то же чувство страха, которое двигало персонажами, заставило их окаменеть навсегда (Гоголь специально оговаривал необычную — почти символическую — длительность "немой сцены").
Есть у "немой сцены" и еще одно значение. Говоря о воздействии театра на зрителей, Гоголь писал: "Нет выше того потрясенья, которое производит на человека совершенно согласованное согласье всех частей между собою, которое доселе мог только слышать он в одном музыкальном оркестре..." Эта согласованность пьесы получает в ее финале как бы пластическое выражение и ведет к согласованности зрительного зала, к его всеобщему потрясению. Гоголь возвещал о приходе чудодейственного ревизора, но обращался-то он к реальным людям, своим современникам. От их всеобщих усилий ожидал он победы над злом и неправдой.
Говоря о значении великих произведений искусства, в которых многие еще видят "пустяки, побасенки", Гоголь писал: "Побасенки!.. А вот стонут балконы и перила театров: все потряслось снизу доверху, превра-тясь в одно чувство, в один миг, в одного человека... Побасенки... Но мир задремал бы без таких побасенок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души..."
