Одним из высших достижений индивидуализации гоголевских героев является речевая характеристика. Каждый герой говорит своим, присущим лишь ему языком, являющимся блестящим! показателем его характера, уровня культуры, интересов и пр. Речь прекраснодушного Манилова, «исключительно любезного и учтивого человека», отличается теми же качествами. Манилов сентиментален.; Его жена, Лизанька, под стать мужу: она нежна и мила в обращении и является типом, дополняющим и углубляющим образ Манилова. Между ними подлинно идиллические отношения, это Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна в более молодые годы.

Поэтому в характеристике их отношений друг к другу и в самом обращении немаловажную роль играют кусочек яблочка, конфетка, орешек, бисерный чехольчик. Поэтому их чувствительная, не остывшая за восемь лет любовь выражается в одной полной идиллической нежности фразе: «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек»: Кто из маниловской четы произносит эти слова? Их в равной иере мог произнести «каждый» из них.

Манилов весьма предупредителен по отношению к приглашённому им и «осчастливившему» его своим приездом Чичикову: он его встречает на крыльце, пропускает вперёд, поддерживает, когда они встают из-за стола или поднимаются по лестнице в присутствие, заключает его в дружеские объятия, наделяет его крепким поцелуем. Доказательством его любезности и предупредительности к Чичикову служит и его речь. Прежде всего слащавая любезность к гостю выражена в следующих словах: «Вот вы, наконец, и удостоили нас своим посещением». Далее учтивость Манилова подчёркивают слова: извольте, позвольте: «извольте проходить вы»; «вы изволили выразиться»; «позвольте мне вам представить жену мою»; «позвольте мне быть откровенным»; «позвольте вас попросить расположиться в этих креслах»; «позвольте вам этого не позволить» и др.

Ту же черту выражает любезное, дважды сказанное приглашение к обеду: «прошу покорнейше», «покорнейше прошу», и извинение за свой простой обед: «вы извините, если у нас нет такого обеда, какой на паркетах», и т. д.

Излишняя любезность и чувствительность Манилова, переходящие в приторную сентиментальность, находят своё излияние в ряде знаменитых его высказываний: «доставили наслаждение… майский день… именины сердца»; «чтобы… расшевелило душу, дало бы… паренье этакое»; «чувствуешь… духовное наслаждение»; «хотел бы доказать… сердечное влечение, магнетизм души».

На этом фоне становится естественным то восхищение, которым проникся Манилов, слушая Чичикова. Когда Чичиков блеснул высшими формами официально-риторического стиля: «Обязанность для меня — дело священное, закон. Я немею перед законом», — автор не упускает случая подчеркнуть восхищение Манилова: «Последние слова понравились Манилову, но в толк самого дела он всё-таки никак не вник…» Сравнить также: «Манилов, обворожённый фразою, от удовольствия только потряхивал одобрительно головою, погрузись в такое положение, в каком находится любитель музыки, когда певица перещеголяла и пискнула такую тонкую ноту, какая не в мочь и птичьему горлу».

Желание быть приятным часто выражается в ряде преувеличенных комплиментов в адрес гостя: «Случай мне доставил счастье, можно сказать, редкое, образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором»; или: «Я бы с радостью отдал половину всего моего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств, которые имеете вы». Манилов учтив и вежлив даже с приказчиком, которого величает любезный, и с Селифаном, которому говорит вы. В нём сентиментальность сочетается с претензиями на культуру и с неумением, в силу своей безалаберности, бесхозяйственности, их осуществить. Это сказывается и в его аглицком саде, и в мебели, и в подсвечнике, и в книге, и в организации воспитания своих детей (у них учитель), и в именах сыновей. Это великолепно отмечено и в речи: в употреблении иностранных слов (прожекты, сюрпризы, негоция), в: попытках выражаться витиевато: «я не могу постичь»; «не мог получить такого блестящего образования, какое, так сказать, видно во всяком вашем движении; не имею высокого искусства выражаться»; «не будет ли это предприятие, или, чтоб ещё более, так сказать, выразиться, негоция, так не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России» (казённо-книжная речь).