Сделка ведётся так, что Чичиков попал сразу как бы в кулацкие тиски Собажевича, быстро понявшего смысл предстоящей сделки и возможность выгоды. Чичиков: продолжает разговор в том же осторожном стиле: «А если найдутся, то вам, без сомнения…, будет приятно от них избавиться?» На что Собакевич столь же лаконично отвечает: «Извольте, я готов продать».
Чичиков: «Хотя, впрочем, это конечно такой предмет…, что о цене даже странно…». Но Собакевич тем же тоном отрезает: «По сту рублей за штуку». Первую скрипку в сделке ведёт Собакевич, и Чичикову удаётся вставить лишь отдельные осторожные реплики с целью несколько осадить, образумить увлёкшегося, прижимистого торгаша. «Согласитесь сами, ведь это тоже и не люди». «Ведь души-то самые давно уже умерли, остался один не осязаемый чувствами звук». «Это ведь мечта». «Ведь предмет просто: фу-фу. Что ж он стоит? кому нужен?». Чичиков пытается урезонить своего жадного до денег собеседника и усовестить его. Он делает это деликатно, В присущей ему книжной форме: «Кажется, между нами происходит какое-то театральное представление или комедия: иначе я: не могу себе объяснить… Вы, кажется, человек довольно умный, владеете сведениями образованности». Или в другом месте: «Я покупаю не для какой-либо надобности, как вы думаете, а так, по наклонности собственных мыслей». Внешне Чичиков соблюдает выдержку в корректность, про себя же он награждает Собакевича множеством бранных слов (экой кулак; подлец; кулак, кулак, да ещё и бестия в придачу; чортов кулак).
