Не вызывает сомнения, что Крылов хорошо знал и печатную и рукописную народную книгу. Близко знавший Крылова акад. М. Е. Лобанов писал, что Крылов любил читать самую разнообразную литературу, не отказываясь от популярных народных книг. Интерес к людям, к их мыслям, языку, обычаям и привычкам, так ярко раскрывшийся в творчестве Крылова, возникает у будущего баснописца очень рано.

Один из биографов так рассказывает о детских годах Крылова, проведенных в г. Твери: «Как сын бедных родителей Крылов рано познакомился с действительною жизнью, рано начал сталкиваться с людьми. С детства любил он бродить по городу. Все закоулки и улицы были ему известны, и всюду он имел товарищей. Он посещал народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрою толпою, с жадностью прислушивался к говору мужиков и баб, запоминая пословицы и разные местные народные выражения.

Часто по целым часам он стаивал на берегу Волги, против плота, и когда возвращался к товарищам, то передавал им забавные анекдоты, поговорки и рассказы, которые уловил из уст словоохотливых прачек, сходившихся на реке с разных концов города. Все это, без сомнения, отразилось потом в его баснях, послужило ему неистощимым материалом для его литературных творений».

Несомненное влияние на Крылова оказала Тверская духовная семинария второй половины XVIII в. Мы не располагаем прямыми свидетельствами о том, что Крылов там учился, но вполне возможным представляется, что он посещал публичные выступления семинаристов. Семинарский театр в Твери, как показывает В. П. Адрианова-Перетц, еще в 40-х годах XVIII в. достиг значительных успехов в сценических постановках типа диалога и декламаций.8 К концу XVIII в. постановки этого театра приобретают более широкий характер, включая многообразные «разговоры», приближающиеся по жанровым признакам к передовым сатирическим журналам того времени. Некоторые произведения, разыгранные семинаристами, отражают литературные вкусы демократического зрителя XVIII в.

Комедия «Лентяй», как уже указывалось, сохранилась не полностью. Неизвестно окончание пьесы. Быть может, и в комедии Крылова, как и в тверском диалоге, удалось убедить Лентула преодолеть свою лень и начать трудиться. В диалогах Тверской семинарии, изданных в Петербурге в 1774 г., обращает внимание «Разговор о кукушке в суде». Беседуют двое: Андрей и Василий. В ответ на вопросы Андрея Василий рассказывает ему историю своей ссоры с соседом Ивашкой. Последовавшая за ссорой тяжба довела обоих до разорения. В «Разговоре о кукушке в суде» обрисованы образы судьи и повытчика, ярко, раскрыта грабительская природа подьячих. Василий рассказывает:

* Как мы пришли в подьяческую,
* То подьячие, как пиявицы, впились в мой кошелек
* И всю денежную кровь из него выпили,
* Отчего мой кошелек был в лихорадке,
* А потом впал в чахотку.

Автор создал талантливую пародию на судопроизводство. Именно этот обличительный характер «Разговора о кукушке в суде» позволил В. Д. Кузьминой обоснованно отнести это произведение к демократической сатире XVIII в. «Говорящие» предметы («кошелек… в лихорадке», «денежная кровь») как бы предвосхищают действующих лиц басен Крылова (бочка, котел, кинжал). «Разговор о кукушке» отличается тонкой иронией, с которой поданы образы судейских чиновников, людей «совести худой», знающих все ухищрения приказной системы XVIII в.

Крылову, несомненно, была хорошо известна судебная практика XVIII в. Отец его А. П. Крылов после выхода в отставку получил место председателя в тверском губернском магистрате. В 1781 г. после смерти отца юный Крылов поступил на службу в тот же магистрат, откуда через год добился перевода в Казенную палату. Будущий баснописец видел «в натуре» «приказных крючков», талантливо обрисованных в тверских диалогах. Не случайно поэтому в баснях Крылова тема несправедливого суда заняла большое место.. Основательное знакомство с приказным стилем позволило использовать его как художественный прием.

Изучение этих сочинений, написанных стихами и прозою, приводит Е. П. Привалову к выводу о том, что и преподаватели и студенты Тверской семинарии не отставали от уровня современной им литературы. Статья Е. П. Приваловой поднимает очень интересный вопрос и возвращает нас к труду Н. А. Криницкого, в котором приведены обширные тексты литературных сочинений преподавателей и студентов Тверской семинарии 70—80-х годов XVIII в., торжественно читанных на публичных диспутах.

Произведения семинарских питомцев раскрывают их прекрасное знакомство с лучшими образцами русской одической поэзии 50—60-х годов XVIII в. Так, очевидно, что «Ода на преславные победы, одержанные над сухопутным и морским турецким войском, и заключение мира с Портого» обнаруживает непосредственную стилистическую зависимость от оды Ломоносова 1739 г. «На взятие Хотина».

В «Истории Тверской духовной семинарии» В. Колосов бегло характеризует семинарские театральные представления и полагает, что студентами осуществлялись постановки пьес сатирического содержания. Если даже не принимать во внимание свидетельств С. Н. Глинки и тверского жителя — современника Крылова, оставившего воспоминания о своем земляке, все равно надо признать, что культурная жизнь Твери не могла не сказаться на Крылове. И библиотеки, и диспуты студентов семинарии, и рукописные сборники сочинений, усердно переписанные тверичанами, — все это не могло пройти мимо любознательного Крылова, отличавшегося отменной наблюдательностью.