Г.Гоголь близкий к зарубежным романтикам, особенно к Э.Гофмана. Он продолжает и развивает тематику, принципы его поэтики. Проблемы, которых затрагивали оба писатели в своих произведениях, остаются актуальными: разногласия между духовными и материальными ценностями, независимость в жизненном выборе, сосуществование прекрасного и безобразного. Как Гоголь, так и Гофман обнаруживали интерес к фантастике и разрабатывали ее в своих произведениях. Это восприятие творчества Гоголя и Гофмана интересное, но нужно заметить, что нет исследования, в котором раскрывалась бы проблема фантастического у Гоголя и Гофмана, освещалась связь и общность разработки фантастического обоими писателями. Некоторые аспекты этой проблемы показаны в нашей статье.
Фантастической, “чрезвычайной” воображается Гоголю, как и Гофману, власть денег, которые все больше захватывает мир. Оба писатели отобразили возрастающую потерю ценностных мерил, губительное наступление хаоса, корень которого - в золотом мареве, и все это через деньги, золото (у Гофмана - это три золотые волоса, которыми фея из серцелюбства наградила урода Цахеса). Эта зловещая сила делает покушение на высочайшее проявление и создание человеческого духа - искусство, творчество, духовность.
Немецкий романтик приводит читателя к выводу, что художник одинокий в мире, его не понимают и унижают филистеры, а общество, в котором властвуют прозаичные интересы, выгода и польза, есть вражеским большому, настоящему искусству. Эта тематика находит продолжение и развитие у Гоголя (”Портрет”), в творчестве которого ощущается связь с романтической темой “высокого безумия”, есть фантастическая двухплановость, приближенная к романтическим традициям , романтическая ирония (”Нос”).
Фантастика Гофмана преимущественно сказочная, затрагивает волшебные преобразования, необыкновенные приключения, а также замечательных свойств обычных предметов. На это обращает внимание Г. Гейне, подчеркивая, что Гофман нашел “колдовские формулы” и может по собственному желанию вызвать вражеских духи природы, оживить каждый камень и превратить в каменья все живое, а людей - на диких зверей.
В исследованиях фантастики Гоголь развивает принцип “паралелизма фантастического и реального”. Ю. Манн считает, что “это был общий закон эволюции фантастических форм на исходе романтизма, - и гоголевская линия к времени развивалась во многом параллельно гофмановской”. Например, совпадает внедрение формы фантастики, интерес к формам завуалированной (неявной) фантастики в “Мадемуазель Скюдери” Гофмана и в “Записках сумашедшего”, “Портрете” Гоголя. Как и у Гофмана, фантастика, сказочность - неотъемлемый элемент гоголевских произведений, который это предоставляет им особую таинственность, то оборачивается острым, комическим гротеском. Казковофантастични эпизоды в повестях переплетаются с реальными описаниями быта, изображением психологически убедительных образов чиновников.
У Гофмана гротескные образа обнаруживают неразумность законов существующего мира. Отвратительный урод, наделенный в сказке волшебным даром присваивать себе достижения окружающих, вызывает увлечение, становится всесильным министром (”Крошка Цахес”). Так гротескное преувеличение явления, образа доходит к абсурду, ужасу, бессмыслице.
Для того чтобы подчеркнуть, что титулярный советник - рядовой, типичный чиновник, Гоголь создает пародию на “светский роман” в письмах. Поприщину, который постепенно сходит с ума, кажется, что он читает собачьи письма. Они построены на уровне низкопробных романов, которые чиновнику приходилось читать. Их стиль целиком отвечает низкому эстетичному вкусу самого Поприщина.
В сатирических портретах Гоголь не обращается к гротеску; а использует прием акцентирования одной детали. Так создается портрет Поприщина в письме Меджи: “… если бы ты знала, что это за урод! Настоящая черепаха в мешке. Фамилия у него чудная. Он всегда сидит и острит пэра. Волосы у него на голове очень похоже на сено. Папа временами посылает его вместо слуги. Софе никак не может удержаться от смеха, когда смотрит на него”. В этом портрете заметное выделение характерной детали (незначительный, никчемный, жалкий) и предоставление ей значение целого (”маленький человек”).
Титулярный советник Поприщин духовно никчемный и жалкий. Его мировоззрение ограничено чиновничьим свитом со взяточничеством, сплетнями, подхалимством, вульгарностью. Но вместе с тем в маленьком чиновнике живое мысль о том, что он не худший за другие. Чтобы подчеркнуть это амбициозное представление, автор с блеском использует речь: “И или знаешь ты, глупое быдло, которое я чиновник, я благородного происхождения”; “Будем и мы полковником, а может, как бог даст, и больше… Что же это ты убил себе в главу, будто кроме тебя совсем уже и нет порядочного человека. Дай мне фрака, пошитого по моде, и пусть бы я вывязал себе такого, как ты, галстука, - ты не годный тогда и в нужно мне ступить”.
Понятие счастья совпадает у Поприщина с первым представлением об идеале. Гоголевский герой с завистью .смотрит на своего руководителя отделения, на котором “ручевский фрак” и “сапоги по тридцать карбованцев”. Он и сам хотел бы так одеваться. Поприщин завидует директору, и шорох платья генеральской дочурки для него - наилучшая музыка. Мечта о директорской дочурке сливается с желанием проникнуть в “высшие сферы”, ближе посмотреть на жизнь господ, понять, о чем размышляет директор.
Поприщин выхваляется перед лакеем, начинает ругать мужика - “свинью”, который не ходит в театр, подвергает критике внешность своего руководителя.
В мечтах Поприщин видит себя генералом с голубой лентой. Но для того, чтобы достичь генеральской должности, нужно служить лет сорок. Он не хочет ждать, хочет мигом стать генерал-губернатором. В этом оказывается его желание немедленно преодолеть пропасть, которая разделяет чиновника с Его Величественностью, перед которой он дрожит, и, обрывая свои фантазии, предостерегает: “Ничего… ничего… молчу”. В этих порывах молчания слышится предвестие чего-то необыкновенного, в сознании титулярного советника, который острит пэра, накапливается протест против социальной несправедливости. Это приводит его к безумию: он воображает себя испанским королем Фердинандом VIII.
В своем безумии Поприщин внезапно повышается, оказавшись способным на бунт, и поднимается к изобличению: “Мать, отца, бога продадут за деньги, честолюбце, христопродавцы!”.
Гоголь, как и Гофман, не старается игнорировать действительность, заменяя на художественное представление. Фантастика служит писателям средством постижения жизни. В фантастических приключениях, которые случаются с героями Гоголя и Гофмана, отображается объективная действительность. Фантастическое царство собак и котов, мысленные ученые разговоры и обычные потасовки, соперничество и романтические вздохи - все это ироническое иносказание об обычаях людей, которое развивалось в стиле реалистической сатиры. Поэтому Гоголь, ощущая несправедливость общественного устройства, его враждебность личности, не только дал волю сумасшедшему представлению Поприщина, а подал карикатурную картину: в видениях персонажа ту “бессмыслицу”, которую ежедневно можно найти на страницах официозной русской газеты. Герой Гоголя словно выбрасывает все то, что накапливалось в нем за много лет молчания, И, очистившись, появляется перед нами в финале.
Гофман наделяет некоторых своих безумцев поэтической содержательностью, сочувствует им. А Гоголь не сочувствует Поприщину-чиновнику, который выглядит смешным в своих претензиях на значимость, когда он в своем воображении становится королем, а смех читателя уже “раскрыт горечью”. Это происходит в конце повести. Вдруг, в высочайшей точке своего безумия, Поприщин переживает озарение. Он оказывается способным к страданиям, упоминает о матери, семье, доме - в нем пробуждается человек. Только теперь Гоголь отдает ему наиболее дорогие свои образа и слова: “тройка быстрых, будто вихор, коней”, “струна звенит в тумане”, море, Италия…
Характеры героев, сюжеты, ситуации, элементы гротеска, манера рассказывания - все это основания для вывода, который в последней повести “Арабесок” - “Записках божевильного” - воссоздалось большое влияние стиля Гофмана.
Как мы убедились, диалог немецкого и украинского художников - в их мыслях, высказанных в произведениях, хотя написанные они разными языками. Каждое поколение по-своему трактует произведения Гоголя и Гофмана, кое-что принимает, чего-то не понимает, но не остается равнодушным - это главное, и означает, что идеи писателей живут и влияют на сознание и душу читателя.
