Девятнадцать зим прожил Толстой в Москве (летом он .неизменно уезжал в Ясную Поляну). Небольшой двухэтажный особняк в глубине сада привлекал к себе посетителей так же, как и яснополянская усадьба.
Толстой в Москве вёл такую же простую жизнь, как и в Ясной Поляне. Он сам возил себе на салазках воду, колол дрова, занимался сапожным ремеслом. До старости он сохранил замечательную физическую силу. Достаточно указать, что в семьдесят лет он легко катался на коньках, в семьдесят пять лет увлекался велосипедным спортом, в восемьдесят лет быстро ездил верхом на лошади. Помимо литературной работы, он по-прежнему много внимания уделял и общественной деятельности. В 1882 г. он принял горячее участие в московской переписи населения, выбрав себе участок, населённый беднотой. С 1891 по 1894 г.— в неурожайные годы — он участвовал в организации помощи голодающим крестьянам.
В конце 1901 г. Толстой опасно заболел воспалением лёгких. Несколько месяцев он лечился в Крыму, в Гаспре. Здесь он часто встречался с М. Горьким и А. П. Чеховым, которых очень любил и ценил. Прекрасную характеристику Толстого на этом этапе его жизни мы находим в воспоминаниях М. Горького.
В трактате «Так что же нам делать?» он пишет: «Мы произвели пропасть людей и великих писателей, разобрали этих писателей по косточкам и написали горы критик, и критик на критики, и критик на критики критик, и картинные галереи собрали, и школы искусств разные изучили до тонкостей, и симфонии, и оперы у нас такие, что уже нам самим трудно становится их слушать. А что мы прибавили к народным былинам, легендам, сказкам, песням, какие картины передали народу и какую музыку?» Толстой утверждает, что «литература, так же как и откупы, есть только искусная эксплуатация, выгодная только для её участников и невыгодная для народа».
Он приходит к полному отрицанию своей предшествующей литературной деятельности, видя в ней лишь средство возбуждения греховных страстей. В соответствии с этим взглядом он переходит в 80х годах к художественным произведениям, в которых главной своей задачей ставит учить народ нравственности. Так появляется целый ряд его маленьких нравоучительных рассказов для народа: «Чем люди живы?», «Свечка», «Два старика», «Бог празду видит, да не скоро скажет» и т. п. Поучительная тенденция звучит и в более крупных его произведениях 80—30х годов: «Смерть Ивана Ильича» (1886)1 «Власть тьмы» (1886), «Крейцерова соната» (1890), «Плоды просвещения» (1891), «Хозяин и работник» (1895) и др.
В 80х годах, с целью дать дешёвую и полезную литературу для народа. Толстой организует книжное издательство «Посредник». Книжки «Посредника» ценой в однуполторы копейки в громадном количестве распространялись в народной массе.
Решение Толстого покончить с художественной литературой взволновала его друзей и поклонников. И. С. Тургенев, умирая, пишет ему в предсмертном письме: «Друг мой, вернитесь к литературной деятельности!.. Друг мой, великий писатель русской земли, внемлите моей просьбе!»
Впрочем, и сама жизнь, и потребность в литературной деятельности, и желание осветить в широком художественном полотне своё новое отношение к действительности толкали Толстого к художественному творчеству. Под влиянием всего этого отношение его к искусству в 90х годах снова меняется. Он приходит к мысли, что работа над художественными произведениями даст ему возможность выразить те взгляды, которые сложились у него в последние десятилетия. В 1891 г. он записывает в дневнике: «Стал думать о том, как бы хорошо написать роман, освещая его теперешним взглядом на вещи». Таким романом явилось «Воскресение». В этот период, как указывает В. И. Белинский, Лев Толстой обрушился на все современные ему государственные, церковные, общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс, на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, на насилии и лицемерии, которые сверху донизу пропитывают всю современную жизнь. В этой страстной критике Толстого звучал гневный голос трудового крестьянства. «Его (Толстого) горячий, страстный, нередко протест против государства и церкви передает настроение примитивной крестьянской демократии, в которой века крепостного права, чиновничьего произвола и грабежа, церковного иезуитизма, обман и мошенничества накопили горы злобы и ненависти» (Белинский).
