Фридрих Шиллер (1759—1805) — «благородный адвокат человечества» (В. Г. Белинский), друг и соратник Гёте, разделял его гуманистические убеждения. Но в творчестве Шиллера рядом с пламенной защитой свободы человека прозвучало горестное признание исторической неподготовленности и личности, и общества к свободному существованию. Контраст между стремлением человека к гармоническому самоосуществлению, к свободным формам жизни общества и фактически достигнутым состоянием, нравственным, социальным и политическим, составляет основу трагического в шиллеровских драмах. Как и «Фауст» Гёте, они рождены своим временем и решают его проблемы.
Время отозвалось в творчестве Шиллера гневным тираноборчеством, страстным порывом к свободе. «Протест первого рассвета, первого негодования» — так характеризовал А.И.Герцен пафос его поэзии. Острый драматизм, напряженная конфликтность революционной эпохи нашли в произведениях Шиллера свое полное выражение. Недаром Герцен о самой французской революции 1789 г. сказал однажды, что это «громадная колоссальная трагедия в шиллеровском роде».
Гёте интересовало реальное многообразие человеческой жизни и природы — Шиллера это не занимало. Все его помыслы были сосредоточены на судьбах человека и человечества, на поисках путей к свободе. Художественное мышление Гёте было реалистично, и оттого в его произведениях наряду с философской глубиной так много непосредственной жизненности. Шиллер же был больше склонен к обобщению, идеализации, к отлету мысли от реальности в область философско-поэтических абстракций, отчего персонажи его драм нередко превращались в рупоры идей (хотя он умел создавать и подлинно живые, психологически сложные характеры). «Моему уму свойственно стремление к символизации, — говорил он в одном из писем к Гёте. — обычно там, где я хотел философствовать, меня обгонял поэт, а там, где я хотел быть поэтом, — философ».
Если у Шиллера и встречаются разговорно-бытовые интонации, то и они сочетаются с риторикой, с торжественной приподнятостью. В конкретных событиях и судьбах Шиллер искал всемирно-исторические закономерности и всеобщий нравственный смысл, он измерял исторические события и людские поступки мерой свободы и человечности. Он звал людей к дружбе, любви, братскому единению. «Обнимитесь, миллионы!» — призывал он в гимне «К радости», слова которого Бетховен положил в основу финала девятой симфонии, а Чайковский — «Кантаты для соло, хора и оркестра».
Все многочисленные и разнородные произведения Шиллера — лирические, драматические, труды по истории, статьи по эстетике — проникнуты единым идейным устремлением. Шиллер раскрывает в своем творчестве огромные духовные возможности человека, его свободолюбие, гуманность, силу мысли и воли, способность на самоотверженность и героизм. В то же время он обнажает противоречие между идеалом свободы и реальным положением вещей, показывает дисгармоничность действительности, выявляет конфликтность отношений между личностью и обществом.
Опыт Французской революции помог Шиллеру понять, что свободу завоевать не просто, — существуют закономерности исторического развития, переступить через которые человек не волен. На смену феодальному строю пришли буржуазные порядки. Свобода, равенство и братство, которые так уверенно обещали просветители, оказались пока иллюзией. Но поэт никогда не поступался своими высокими идеями и утверждал их каждой строчкой, выходившей из-под его пера.
Сын полкового лекаря и внук ремесленника, Шиллер принадлежал к числу бесправных подданных одного из многих карликовых государств тогдашней Германии — герцогства Вюртембергского. Деспотизм он познал на себе еще в юные годы, когда вопреки своему желанию, но по приказу герцога стал обучаться в военном учебном заведении, претенциозно названном «академией», но скорее похожем на казарму.
«На тиранов!» — так гласит один из эпиграфов, которым Шиллер сопроводил свою первую юношескую драму «Разбойники», исполненную негодования против хищничества и произвола власть имущих. Другим эпиграфом служат слова Гиппократа: «Чего не исцеляет лекарство, исцеляет железо, чего не исцеляет железо, исцеляет огонь».
